Олимпийские игры

Он обратился к ней на родном языке – русском. Не было нужды таиться – она знала его прошлое.

Та в лоб без прелюдий потребовала:

– Мы обязаны вызволить Алекса!

Меньше всего сейчас хотелось говорить на эту тему. Они вынуждены оставить Кузнецова в беспомощном состоянии. И другого выхода нет. По крайней мере на данный момент.

– Ты же слышала, что сказал Тойфер, – буркнул Джек. – В космопорт нам не прорваться.

– Значит, пусть он и дальше лежит в проклятом ящике?! – Женщина судорожно сжала кулаки и гневно топнула ногой. – Я не позволю бросить его!

«Только истерик нам и не хватает». Он терпеливо вздохнул и тихим ровным голосом начал:

– Свет, пойми. Наша смерть никак не поможет Алексу…

Ларсон не дала ему закончить, её трясло от ярости.

– Значит, пусть его убивают?! Ну и сволочь же ты, Джек Колли!

Он поймал руку, занесённую для пощёчины. Светлана попыталась ударить другой. Он уклонился, крепко схватил её обеими руками за плечи, сильно встряхнул, притянул к себе и почти по слогам прошипел:

– Да. Я сволочь. И убийца. Я убил Лиз и многих других. А теперь заткнись и слушай меня.

Колли говорил. Он втолковывал, анализировал, пояснял, убеждал и разжевывал.

У Стрекозоида была тысяча возможностей убрать обоих братьев, но убит только Борис. Алекс – единственный законный владелец корпорации. Живой Кузнецов-младший – лучший инструмент для контроля над предприятием. Есть тысяча способов манипулировать сознанием и волей человека. Контейнер-тюрьма в космопорте – приманка. На данный момент прямой угрозы жизни Алекса нет. Для них же главная задача – вырваться с Олимпии. Собрать силы и нанести ответный удар.

Джек почувствовал: мышцы женщины расслабились, дыхание выровнялось. Истерика прошла. Капитан Ларсон вновь обрела способность адекватно воспринимать реальность. Он отпустил её и умолк.

– Ты сам-то веришь в то, что сказал? – спросила Светлана. – Пойми меня. Прежде чем мы уйдём с планеты, я должна знать – жизнь Алекса действительно вне опасности.

– Я соглашусь с любым разумным вариантом, – заверил её Джек.

Она внимательно посмотрела ему в глаза и после короткой паузы предложила:

– Сделаем анонимный звонок в полицию. Пусть вытаскивают заложника. Заставим Стрекозоида подёргаться.

– Вряд ли стоит рассчитывать на местных легавых. Они уже облажались по полной, – напомнил капитан. – Подгадят и на этот раз. Да и Стрекозоиду с чего нервничать? Я на его месте давно бы окучил самую большую шишку в олимпийском УБ. Алекса предъявят публике, а дело всё равно повесят на нас. Освобождение заложника полицией только подкрепит улики.

– А если… – задумчиво протянула Светлана. Сдаваться она не собиралась. – Вот смотри. Стрекозоид работает на Камински и пытается захватить «Кузнецов Энтерпрайзис» для него. Так?

Джек молча кивнул.

– Есть человек, которому очень не понравится такой расклад. – Она сделала маленькую паузу, на её губах змеилась коварная улыбка. – Хенрик фон Штауфен должен узнать, какой кусок уплывает из его рук. Мы сольём информацию о подвигах Стрекозоида представителю Новой Ганзы на Олимпии. Думаю, он не упустит шанс лично освободить Алекса.

Джек вынужден был признать – женский ум необычайно изворотлив. Капитан одобрительно хмыкнул и распорядился:

– Действуй, интриганка.

– Госпожа трибун, разрешите обратиться.

Роберта сидела на полу, привалившись спиной к стене, так удобней расслабить тело и вместе с тем не заснуть накрепко. Она подняла голову, устало посмотрела на журналиста и спросила:

– Почему вы не спите, Тойфер? Мы выступаем через два часа.

– Спасибо за заботу, командир. Не беспокойтесь, я успею отдохнуть.

Трибун уловила совершенно новые нотки в голосе саксонца, кроме того, он впервые назвал её командиром. Она ещё раз, уже внимательно, посмотрела на стоящего перед ней мужчину.

Выше Джека Колли сантиметров на пять и тяжелее килограммов на десять. Широк в плечах, физически развит – пожалуй, неплохой боец. Впрочем, случись этим двум схлестнуться, и Роберта без колебаний поставила бы на Джека. Не чувствовала она в Тойфере того огня, что превращал бывшего наёмника в неукротимого хищника. Колли – одной породы с претором Винсоном. Той же, что и она сама, – убить можно, сломать нельзя. А этот – этот другой.

«Ты же хочешь меня. Вижу, что хочешь, да не знаешь, как начать. Я права, приятель? – подумала Роберта и тут же поймала себя – она испытывала аналогичные чувства к тому, чьё любимое словечко невольно использовала. – Вот же чёрт!»

Трибун зацепила носком ботинка ножку стула и подтолкнула его к Йохану.

– Садись. Говори.

Саксонец сел, помолчал и как-то неуверенно начал:

– Завтра вам придётся делать заявку на плей-офф. Вас покажут по всем каналам Олимпии. Я хочу поговорить с вами. Подготовить. Вы не против?

– Спасибо за заботу, – суховато поблагодарила Роберта. – Не беспокойтесь, я знаю, что сказать бойцам Доминиона.

Тойфер надулся. Зря. Она не хотела обидеть и уже мягче добавила:

– Я – воин. Была на арене и умею бросать вызов.

– Арена? – немедленно заинтересовался Йохан. – А, понял. Место, где проводят военно-спортивные состязания для классификации солдат.