Олимпийские, первые, жаркие! (СИ)

После финального свистка эстонского судьи Эльмара Саара, Наблюдатели добавляют мне шестой балл за "золото" в Первенстве.

— Э-э, а где очки за приз лучшему бомбардиру СССР и Европы? Два балла. Я и здесь, и там лучший.

— По решению совета Наблюдателей метод стимуляции партнёров для выполнения миссии признан неприемлимым. Очки за бомбардирство начислены не будут. На твою хитрость, мы отвечаем справедливым наказанием.

Вот жеж редиски. Стимулирование не понравилось... Теперь, кроме футбола и хоккея, надежда на бокс.

В коридоре толпа наших игроков с восторгом наблюдала за окончательным заполнением "шахматки" с результатами встреч и итоговой таблицы итогов чемпионата СССР 1951 года https://oball.ru/ru/t/274730

В раздаче автографов участвовала вся команда, даже тренеры и Зайцева, пользующая популярностью у болельщиков во всех городах Первенства. Гват стоял такой, что уши закладывало. Но, люди, получившие кусок бумаги с росписью, были абсолютно счастливы.

Глава 7

"...Они добры к мужчинам бесконечно

И дарят им весны девятый вал,

А в белокрылом платье подвенечном

Сражают их буквально наповал..."

Михаил Ножкин, актёр, поэт.

19 сентября 1951 года. Горький.

После завтрака — обследование в диспансере у Граевской. Татушин, как увидел новую врачиху в розовом халате, всё слюни на неё пускал. Я прозвал работницу по починке футболистов "Розовая Пантера", из-за того, что она хищно улыбалась, когда начала ставить банки простывшему накануне Метревели.

После диспансера мы с Васечкой идём в свежепостроенную школу рядом с памятной нам гостиницей "Волна". Нас пригласили на митинг в пионерскую дружину имени Розы Павлюченко. Так то мы, наверное, отказались бы, но Роза... Смотрит на всех с фотографии в фойе...

Выслушали поздравления звонкоголосых школьников, послушали песню хора про Розу Павлюченко, сказали нужные в таких случаях слова и собирались было уйти, но, Васёк зачем-то согласился пообедать со школотой.

Вот, сидим в новенькой школьной столовой и едим макароны с котлетой. В эти годы со школьным питанием было не очень и после горбачёвской Перестройки появились воспоминания латентных антисоветчиков о мерзостях советской власти в общем и о мерзостях советского общепита в частности. Здесь же дети на большой перемене получали сегодня вполне съедобное блюдо со стаканом чая. Для страны, встающей из руин, это было неплохо.

До дежурства в дружине было время и мы зашли в контору к моему деловому партнёру Шестернёву.

В кабинете висел портрет Сталина и стоял бюст Ленина. Всё, как у всех начальников. Владимир Владимирович, пожав нам руки, заметил:

— Директора ГАЗа на московских совещаниях стали спрашивать про горьковскую команду, про тренера, про игроков. Вот она слава!

Он поздравил нас, подарив собираемые у нас шариковые ручки с импортным стержнем "Bic". Пьём чай в кабинете подпольного миллионера. Любопытный Васечка замечает на тумбочке рамку с рисунком девушки в папахе с императорской кокардой.

— Это ещё что за "белячка"? Родственница?

Деловой партнёр качает головой:

— Возлюбленная из юности. Баронесса София дэ Боде. Выпустилась из Смольного института в 1915-м и на фронт в ударный женский батальон. Выучилась на прапорщика. Я делал ей предложение, но, она сказала, что не время — Родина в опасности... В Белой армии, говорят, была беспощадной к комиссарам... Погибла во время кавалерийской атаки при штурме Екатеринодара. Это мне её подруга Надежда Друцкая рассказала. Плакала, когда рассказывала, что баронессу перед смертью чуть не расстреляли свои после суда чести, за кражу петуха на постое...

Шестернёв, вздохнув, отхлебнул чай, а Васёк вставил:

— Юрке вон принцесса письма пишет, а он не мычит, не телется... У меня тоже знакомая герцогиня есть. Только она такая... такая... А я...