Олимпийские, первые, жаркие!

Газеты всего мира смакуют подробности убийства Ли Ки Пуна. Корейский Президент был застрелен в аэропорту Сеула своим сыном.

Некоторые люди любят посудачить про упавших с вершины власти и успеха. Эта привычка сроди наркомании — не лечится… Оргазмирующих от того, что «у соседа корова сдохла» не просто много, а очень много. «Жёлтая» пресса и не менее «жёлтое» телевидение живут за счёт этой нездоровой привычки и, как могут, подбрасывают уголёк в костёрчик, освещающий грязное бельё потускневших звёзд.

Об этом я думаю, пока затачиваю затупившееся безопасное лезвие «Жиллет». Что? Не знали про такое? Это меня друг научил в Перестройку. Он, после закрытия конструкторского бюро, такой заточкой лезвий пару лет себе на хлеб зарабатывал. Находите небольшую деревянную рейку квадратом 3*3 см(сойдёт также черенок клюшки), выворачиваете джинсы и засовываете в штанину рейку. Берёте «Жиллет» и, движением от себя, точите лезвие о джинсы, исполняющие роль мягкой наждачной бумаги. Можно механизировать этот процесс на наждачном круге, а можно и вручную. Полсотни движений и тупое лезвие стало относительно острым. Проверял — работает.

Сегодня был первый матч турнира. Против финнов в воротах стоял Коля Пучков. Мы без особых проблем выиграли 4:1. Завтра против Норвегии встанет Мкртычан, а меня выставят на матч со шведами. Тренеры решили сделать последнюю проверку вратарей перед Олимпиадой.

Климат, что в Стокгольме, что в Осло — умеренный морской с мягкой зимой и прохладным летом. Зимы гораздо теплее и мягче, чем в лежащих на более низких широтах Москве, Минске, и даже Харькове. Это объясняется сильным влиянием Гольфстрима.

После матча решили с ребятами прогуляться, прокатились на свеже построенной ветке Стокгольмского метро.

Заходим в кафе с поэтическим названием «Лев и кастрюля». Наблюдатели подкинули в мозг… https://youtu.be/tt_9MfO_kWg.

Я, Шувалов, Пантюхов и Сидоренков из-за безденежья ограничились заказав по чаю с булочкой. Сидим, наблюдаем за посетителями и, особенно, за посетительницами. Болтаем. Бобров рассказывает:

— У меня обеспеченный приятель сразу после войны женился на своей однокласснице по большой любви. Когда романтический туман прошёл, то у них начались споры по поводу уборки, готовки, ремонта, отсутствия дома по ночам. Короче, поскандалили крепко. Он порезал ножницами все её модные наряды, а она разломала его удочки и сломала охотничье ружье. Тогда он сжёг её дневник, что она писала с детства, а она сожгла в гараже его гоночный автомобиль, что он собирал с друзьями для соревнований… Короче разбежались… Вот, узнаю недавно от другого приятеля во время пьянки: прошло три года и эти психи встретились, как коллеги, в больнице. Оба в мединститутах учились после войны. Правда в разных. Вот тут и началась веселуха. Поначалу рычали друг на друга, как ненормальные. Потом помирились и снова начали дружить, а в прошлом месяце снова заявление в ЗАГС подали. Такая вот у людей насыщенная жизнь…

Я бы тоже не отказался с одной бывшей….

Генрих Сидоренков рассказывает:

— Перед войной мы жили в деревне Бедственка. Это в Смоленской области. Отец работал на кирпичном заводе в Хиславичах и приезжал домой на выходной. Привозил подарки. Потом мы в Москву переехали. Жили в засыпном домике недалеко от Ипподрома. Чтобы было теплее отец внутри дома сделал засыпную завалинку на метр от земляного пола. А то уж больно холодно было зимой. Спали в одежде. Жили неплохо. Даже стены обоями обклеили в сорок первом. Когда на соседней улице бомба упала, то наша крыша из дранки нарушилась. Пришлось мне, как самому лёгкому, лезть на крышу и набивать дранку в нахлёст, чтобы крыша не протекала. Кухня была такой маленькой, что выходя из неё двоим было не разойтись у печки. Кто-то должен был уступить дорогу. Отца забрали в армию. Помню мама мыла брата в деревянном корытце, а тут тревога. На улице минус тридцать. Она его в свою фуфайку завернула и бежала до метро. Потом болела, чуть не умерла. Помню я в ФЗУ первую зарплату получил, ну и отметили. Захожу домой, шатаюсь. А у печки стояли ночные горшки, чтобы ночью на мороз не бегать. Так вот я в один и наступил. Хорошо, что в пустой. А рядом «полный» стоял…

Поржали.