Олимпик

Шлюпка шла полого. Мы только догадывались о том, что происходит, анализируя ощущения. Под конец полёта по днищу что-то застучало, сначала слабо, касательно, почти сразу во что-то врезались, основательное такое. Это что-то сломалось. Скорость то ли полета, то ли падения резко снизилась, но не прекратилась. Сразу после первого последовал второй ощутимый удар, и нас закрутило, не хуже чем после взрыва яхты. Ещё удар — и шлюпка повернулась, мы продолжили полёт как-то боком, а потом ещё удар. Находясь в полностью слепой скорлупке, мы ощущали все перевороты и развороты.

Когда нас крутило, подумалось, что мы упали в лес и шлюпка делает хорошую в нём просеку. Чуть позже… хотя тут время исчислялось секундами, спасательный аппарат достиг земной поверхности, влепился в неё, поднимая вокруг кучу дёрна и веток. Попалась даже особо крупная: она прочертила по борту длинную глубокую вмятину.

В результате всей этой катавасии моё кресло сорвалось с места. Медленно, со скрипом, основание оторвалось от пола. Возможно, из-за того, что не было других кресел по бокам. Так сказать, почетное место «капитана» среди экипажа спасающихся, которому предоставлено право ударить по единственной для старта кнопке. Оно же сослужило плохую службу. Кресло вырвало из пола, меня протащило, привязанного ремнём безопасности, и ударило головой о борт. Собственно, когда я выключился, остановилась и шлюпка.

В нос ударил свежий воздух, не загаженный технологическими выбросами. Лес, наверное. Я попробовал открыть глаза. С трудом получилось разлепить один.

— Уорик? — попытался позвать лейтенанта и понял — пока членораздельно говорить не получится. В горле пересохло и голос куда-то делся. Ничего, сейчас понемногу, по чуть-чуть, всё придет.

— Тише, капитан, — раздалось над ухом, — пока ничего не говорите. Сейчас я вас вытащу.

Первым делом увидел тёмную громадину шлюпки — она заслонила весь обзор. Я чуть повернулся: ага, вот, кажется, и деревья. Небо в проделанной просеке, звёзды. Где-то там, среди них, находится космодок. С Олимпика он кажется ещё одной звездой. Глаза раскрылись полностью, заболела голова. Резкой боли не было, но всё-таки она появилась. Чёрт с ней, головой, сейчас свежим воздухом надышимся, глядишь, пройдет. Больше интереса наблюдать за звездопадом.

Пусть Уорик сколько хочет твердит про сгорающие метеориты. Я тоже это знаю, но думать про сгорающие в атмосфере детали «Одина» как о падающих звёздах приятнее. Вот одна прочертила небо и быстро погасла. За ней вторая, вслед сразу три, ещё, ещё! Говорят, если успеть загадать желание — сбудется. Вот я тормоз! Пока не все детали яхты сгорели, надо загадывать!

Вот моё желание, падающие звёзды: пусть с Марго будет всё хорошо! Она не знает, что после ранения ей пришлось пережить ещё два адских испытания, после которых попросту не живут. Я не говорю о нас с Уориком, двух здоровых бугаях, мы тоже выжили чудом, а Марго — хрупкая, к тому же, ранена. Раз уж случилось небольшое чудо сразу после взрыва, то пусть и сейчас с ней всё будет хорошо.

Как будто в подтверждение небо прочеркнули ещё две «звезды».

Лейтенант, наконец, выволок меня из шлюпки окончательно. Повреждённая нога неудачно ударилась о край люка, аж как током пробило, уничтожая последние остатки бессознательного состояния.

— Уорик! Осторожнее!

— О, капитан вернулся! — радостно воскликнул лейтенант и завершил моё спасение тем, что усадил у борта шлюпки.

Я с наслаждением откинулся на разгорячённый, ещё не остывший борт.

— Где капитан Винсент?

— Вот она, рядом спит, — Уорик пристроился рядом со мной.

Я скосил глаза, двигать головой было не то, что лень, боялся, что боль усилится. В двух шагах от шлюпки, на взрыхленной земле, спала Марго: теперь я уже именно так думал — спала. Тем более, и Уорик утверждал то же. Значит, жива. Это хорошо.

— Эх, башка раскалывается. Знатно в борт приложился. Надо было шлем надеть.

— Чего уж теперь, — хмыкнул лейтенант. — Главное, мы живы, капитан. А голова… — он вытащил из одного из многочисленных кармашков что-то плоское и передал мне. — Вот, две таблетки проглотите, пройдет быстро.

— Зрачки осматривал, лейтенант?

— На сотрясение мозгов? — усмехнулся тот. — Мог бы посмотреть, да только не соображаю в этом. А вы?

— Тоже как-то не особо, — я взял пластинку, выковырнул из неё два крохотных шарика и закинул в рот. Запить нечем, пришлось так глотать. — Спасибо.

— Не за что. Минуты через две должно пройти.

— Угу, посмотрим.

Попробовал прислонить голову к борту, но тут же отдернул, горячий пока.

— Как думаете, где мы оказались? — спросил Уорик через некоторое время.

Прежде, чем ответить, я прислушался к ощущениям вовсе не по вопросу. Какие интересные спецназовцам таблетки выдают: боль, не спеша, но заметно, уходила прочь.

— Хорошие у тебя таблетки, Уорик. Эх, был бы у нас навигатор, определились бы. Думается, далеко от Олимпика приземлились. В городе сейчас вечереет, а здесь ночь.

— Значит, помощи ждать не скоро, — вздохнул лейтенант.

— Спешишь куда-то?

— Обещал своих сегодня сводить в ресторан.

— Э-э… Ребят что ли? Отряд?