Олимпио, или Жизнь Виктора Гюго

— Превосходно. Печатайте «Созерцания».

Режим Второй империи, почувствовав свою силу, стал несколько мягче.

Во время чтения корректуры Полю Мерису пришлось нелегко. Гюго, как истый художник, придавал значение самой незначительной детали. Корректор, «молодчага, назубок знавший словарь Академии», исправлял написание слова «lys» в орфографии поэта на «lis». Гюго гремел: «Я презираю словарь Академии. Я сам авгур, и, значит, мне наплевать на Изиду». Он вникал во все. Обложка должна быть голубого цвета и глянцевитой. Никакого орнамента, только тонкая золотая полоска. «На оборотной стороне, где помещается анонс, напечатать: „БОГ“ — большими буквами и „Виктора Гюго“ маленькими». Эта дружественная переписка, касавшаяся чисто технических вопросов, полностью лишена велеречия, характерного для ряда писем, относящихся к тому же времени. Знаменитый поэт не терял здравого смысла, сквозь образ Олимпио виден был Малья. Это раздвоение естественно. Тот, кому известно, что на него обращены взоры многих, догадывается, каким они его видят, и пытается играть самого себя. В каждом герое есть черты актера. А когда драма завершается, актер становится самим собою.

Мерис тщательно подготовил прессу: «чистые листы» вручались дружественным газетам, «сигнальные экземпляры» — тем критикам, на которых можно было положиться.

Виктор Гюго — Полю Мерису, 8 апреля 1856 года:

«День поступления книги в продажу должен, по возможности, совпадать с днем публикации критических статей в дружественных журналах: „Ревю де Пари“ и прочих (имеются ли эти „прочие“!). Книгу пустить в продажу во всех книжных лавках одновременно; отрывки и выдержки из нее поместить тогда же во всех газетах (разумеется, в дружественных и согласных на это). Накануне отправьте экземпляры: Жюлю Жанену, Эжену Пельтану, Теофилю Готье, Матарелю, Журдану, Нефцеру Жирардену, Саси, Эдуару Бертену (и мадемуазель Луизе Бертен), Лоран Пиша, Максиму дю Кану, Луи Ульбаху, госпоже Луизе Колле, госпоже д’Онэ, Ламартину, Мишле, Банвилю, Поль де Сен-Виктору, Полену Лимайраку, Полю Фуше, Беранже, Александру Дюма, которого я должен был назвать в первую очередь, если б не составлял этот список под шум колес отчаливающего пакетбота. А также Луи Буланже, Жюлю Лорану и другим, имена которых не приходят мне сейчас на ум; вы мне их подскажете, так как, очевидно, я многих забыл, и к тому же лучших. Вот для некоторых друзей во главе с вами первые шесть страниц; будьте любезны, вложите эти страницы в их экземпляры. Я вышлю вам еще несколько экземпляров».

Успех «Созерцаний» оказался огромным совершенно неожиданно, ведь никто не знал, какой, прием окажет Франция Второй империи отсутствующему поэту-бунтовщику, — первое издание было тотчас же распродано. Но у критики книга не имела никакого успеха. Ламартин хранил молчание. Сент-Бев тоже уклонился от отзыва, а когда его молчание стали объяснять тем, что он страшится вызвать недовольство Тюильри, он ответил, что анализ творчества Виктора Гюго стал для него невозможным. Если он сделает критические замечания, они покажутся оскорблением человеку большого таланта, претерпевающему невзгоды. Если же откажется от серьезной критики, анализ его станет лишь актом великодушия.