Олимпионник из Артаксаты

Роковую роль в назревавшем конфликте сыграл Бад Сааруни, пользовавшийся уважением и доверием Вараздата. Сааруни при каждом удобном случае оговаривал спарапета. Аргументы Бада были неотразимы. Мушег чванлив, как и все Мамиконяны. Он смотрит на царей Армении, как на мальчиков, которые нуждаются в его советах. Он не считается с их мнением и поступает всегда по своему усмотрению. Не он ли отпустил на свободу взятого в плен царя агванцев Урнайра под лживым предлогом, что он, Мушег, не смеет поднимать руку на царственных особ? И это в то время, когда находившийся рядом Бад Сааруни отговаривал его от этого, напоминая, сколько смертей и горя принёс Урнайр, ворвавшись на армянскую землю! Не Мушег ли, взяв в плен весь царский гарем, отправил жён ненавистного Шапуха с почестями в Персию под предлогом того, что спарапету не пристало воевать с женщинами? Неужто забыл он, как персидский царь жестоко обошёлся с пленной армянской царицей и жёнами нахараров — предал их позорной смерти. Следует ли удивляться тому, что Шапух приказал изготовить кубок с изображением Мушега на тонконогом белом скакуне и, попивая из него на пиру, приговаривал: «Пусть белоконный тоже пьёт!» А где был Мамиконян, когда Теренций коварно расправился с царём Папом в Карине? Он уклонился от поездки под предлогом того, что спарапету надлежит оставаться с войском, чтобы обеспечить в случае опасности защиту страны. Лишь он, Бад Сааруни, отмстил византийцам за смерть царя! Да и кто таков вообще Мушег Мамиконян? Ведь это племянник человека, перешедшего в своё время на сторону персов и отдавшего страну на поругание персидскому царю Шапуху! А брат его поныне служит в Персии и уговаривает нахараров избавиться от Вараздата и заключить союз с персидским царём. В общем, вывод один: Мушегу доверять нельзя — он, несомненно, втайне зарится на трон. И если его не убрать, то быть беде.

И когда Карен и Арсен, удерживавшие царя от опрометчивых поступков, уехали на время в Арцах, Бад Сааруни принёс Вараздату письменные свидетельства того, что он именовал изменой спарапета.

Это была переписка Мушега с Манвелом, который призывал спарапета повлиять на царя Вараздата, вернуть его на путь дружбы с Персией или помочь убрать его с армянского трона.

Вот тогда-то Вараздат и совершил роковой шаг: отдал приказ об убийстве Мушега. С тех пор у Вараздата навсегда остался в ушах многократно повторенный крик смертельно раненного спарапета:

— За что, царь?!

И пока Мушег ещё мог дышать, он хрипел, повторяя свой вопрос: «За что, царь?!»

Оставаясь наедине со своими мыслями, царь признавался себе, что с момента расправы над сларапетом он всё больше терял нити управления страной. Уже все нахарары отозвали своих воинов из постоянного войска, обещая прислать их под командование царя лишь в случае возникновения войны. В мирное время они могли доверить своих людей лишь спарапету из рода Мамиконянов. Более того, нахарары всё чаще отказывались от участия в Большом совете, ссылаясь кто на недомогание, кто на опасность на границах княжества, а кто просто на исключительную занятость.

Конечно, царь имел достаточно власти, чтобы расправиться с теми, кто осмеливался ослушаться его. Но после трагедии с Мушегом он не хотел прибегать к силе. И хотя Вараздат считал, что с Мушегом нельзя было поступить иначе, смерть спарапета оставила в его сердце неисцелимую рану.

Царь всё чаще искал утешение в палестрах, выстроенных по его приказанию в столице и в других крупных городах страны. Здесь с помощью приглашённых из Ахайи педотрибов готовились борцы, панкратисты и кулачные бойцы, которым уже этим летом предстояло отправиться в Олимпию для участия в Играх…

Вот уже несколько дней царь пребывал в сильном беспокойстве. Лазутчики донесли ему, что Манвел переслал императору Феодосию письмо, в котором сообщал, что Вараздат собирается отвернуться от Византии и заключить договор с Шапухом и что в качестве доказательства серьёзности своих намерений он казнил верного Византии спарапета Мушега Мамиконяна. В подтверждение своих слов Манвел препроводил Феодосию подложное письмо, написанное будто бы по приказу Вараздата персидскому царю, в котором армянский царь просил у Шапуха руки его дочери Ормиздухт, обещая взамен отдать под длань Персии всю Армению.

И теперь в ожидании приезда нового спарапета Бада Сааруни, занявшего место Мушега, и нового католикоса Завена, седовласого старца из того же рода Альбианосянов, что Усик, Вараздат обсуждал вместе с советниками Кареном и Арсеном, управляющим дворцом Зеноном Аматуни и Рубеном Гнуни, недавно назначенным начальником личного отряда царя, возможные последствия этого клеветнического поступка.

Вараздат ещё обсуждал историю с письмом Манвела к Феодосию, когда послышался конский топот и вошедший слуга доложил, что из Византии прибыл гонец, который привёз срочное послание императора Феодосия Великого.