Оливер Кромвель

Во-вторых, современники соглашаются, что Кромвель всегда добивался высочайшей степени дисциплины боя. В отличие от многих других кавалерийских командиров, он отправлял свою кавалерию в бой в тесном, плотном строю, а прорвавшись сквозь ряды противника, не позволял своим людям преследовать отступающих ради грабежа; вместо этого он перегруппировывал свои подразделения для атаки еще сопротивляющегося противника с тыла. В незначительной стычке в Гейнсборо в июле 1643 года Кромвель успешно применил этот маневр, который он повторит в последующих битвах, добиваясь важнейшего результата.

В-третьих, так как большинство людей он набрал в 1643 году (в течение года после начала войны число добровольцев под его командованием увеличилось от одного кавалерийского эскадрона до десяти, примерно по 80 человек в каждом), он «воспитывал их так, чтобы они испытывали страх перед Богом, и совестил их за неприглядные поступки»[34]. Много раз в 164.3 году он хвастался религиозными качествами своих солдат. «У меня прелестная компания, — писал он Оливеру Сент-Джону 11 сентября, — они не анабаптисты, они честные здравомыслящие христиане, они хотят, чтобы к ним относились как к людям»[35]. «Они (хотя некоторые презренно называют их анабаптистами) честные люди, которые боятся Бога», — писал он сэру Фрэнсису Баррингтону месяц спустя[36]. Кромвель не был единственным командующим в гражданской войне, кто отдавал предпочтение лишь верующим солдатам. Граф Манчестер, который вскоре стал его начальником в армии Восточной ассоциации, одно время рекрутировал в свою армию «честных людей, хотя их суждения не совпадают с моими»[37]. Однако он совершил коренное отступление от обычной практики продвижения людей по службе, главным образом, вследствие их социального положения, и несомненно угрожал существующему социальному порядку. Однако Кромвель не обращал на это внимания. Часто цитируемое утверждение в письме Кромвеля к Парламентскому комитету графств в Суффолк от 29 августа 1643 года, кажется, предполагает противное: «Я предпочитаю простого непритязательного капитана, который знает, за что он сражается, и которому нравится это, чем того, кого вы называете джентльменом, и ничего больше». При этом Кромвель добавил то, что цитируется не так часто и что выявляет его переменчивость в этом отношении: «Я уважаю джентльмена, и это действительно так»[38]. Дворянское происхождение не было препятствием для продвижения в его полку (многие из офицеров в нем были дворянами), но религиозные убеждения его офицеров были так же важны для него, как и благородное происхождение.

С самого начала его военной карьеры Кромвель объяснял свои победы божьей помощью. В мае 1643 года даже незначительную схватку в Грэнтхеме он рассматривал как «славную победу», одержанную благодаря «божьему провидению», и даже был убежден, что победы, достигнутые другими командирами, например, сэром Томасом Ферфаксом в Уокфилде (также в мае), являлись «великой милостью Бога»[39]. Когда Кромвель впервые вышел на поле боя против роялистов, он уже был самоуверенным командиром, чьи войсковые части более, чем основные войска гражданской войны, характеризовала дисциплина и ревностная преданность делу парламента. Позже эти черты помогут ему преодолеть неопытность и одержать замечательные военные победы. Однако судя по событиям 1643 года, не только эти качества были гарантией победы на поле боя.

На самом деле, вера Кромвеля в поддержку со стороны Бога подвергалась суровым испытаниям в 1643 году. В течение этого года его все больше удручали его собственные неудачи, как и неудачи других командиров парламентских войск. Успех ограничивался победами на территории Восточной ассоциации. Всякий раз как он старался провести какую-нибудь значительную операцию во взаимодействии с другими региональными парламентскими силами, его попытки неизменно проваливались. В начале мая 1643 г., например, главные парламентские силы на востоке Мидленда под руководством лорда Грэя, графа Гроуби, и сэра Джона Гелла, Линкольнширские парламентские полки под руководством Уиллогби и войска Кромвеля не смогли (несмотря на приказы графа Эссекса) объединиться, чтобы предотвратить отправление колонны с боеприпасами от королевы Генриетты Марии на юг в Оксфорд (Генриетта Мария высадилась с иностранными войсками, запасом денег и оружия в Бридлингтоне в начале года).

Кромвель рассердился на лорда Грэя за то, что тот не смог встретить его в Стэмфорде «согласно нашему соглашению, тревожась, что Лейкестер подвергается опасности со стороны (роялистских) войск Гастингса и некоторых других войск, идущих по этому пути. Поверьте, по моему мнению, было бы лучше, если бы это был не Лейкестер, так как там мы не сможем немедленно завершить общее дело»[40].