Оливер Лавинг

Все еще не могу объяснить —
Найти нужный момент нет возможности,
И слова это не могут вместить,
Да к тому же и с рифмой сложности.
Ребекка.
Я слышал, есть где-то страна,
Где время способно изогнуться,
И часы подчиняются нам,
Могут сжаться или растянуться.
Давай убежим туда вместе?
Отыщем на небе дыру
И отправимся в бесконечность,
Где с умеем закончить игру.

Ошеломленный, Чарли не замечал в этих строчках детской неуклюжести. В его семнадцатилетних глазах они представлялись дорожным знаком, указующим путь в поэзию. В большинстве стихотворений говорилось о существовании иных, скрытых миров, как в их давних детских фантазиях.

В другой вселенной мог бы я
Мгновенно кем угодно стать,
Сто вариантов бытия
В одном лишь теле сочетать.
Но иногда я по ночам
В дающей смелость темноте
Надеюсь в этом мире стать
Таким, как хочется тебе, —

говорилось в одном коротком стихотворении. Другое начиналось так:

Я мечтаю, что время застыло
В той вселенной, где главная ты,
Все, что есть, все, что будет, что было, —
В одном утре рождает мечты.

Чарли понял, что все это были любовные стихи к той доброй, немного грустной девушке, которая однажды приходила к ним посмотреть на звездопад, а позже подарила Чарли мопса. Ребекке Стерлинг, которая явно не отвечала Оливеру взаимностью. Отдавая дань своему кумиру Бобу Дилану, Оливер называл себя «безвестный и бездомный, не нужный никому»[5].

Чарли усердно и терпеливо разбирал каракули Оливера, выпытывая скрытый за ними смысл. Когда он добрался до последних страниц, за окном начало светать и вдали обозначились серые, в пятнах зеленой растительности горы. Зачарованная радость их ночных творческих совещаний давно померкла, но теперь, дочитывая последние слова брата, Чарли ощутил, как в комнату вихрем ворвался отзвук позабытого волшебства. И тут у него возникла идея. Глупая, сентиментальная мысль – он сознавал это. Но как иначе объяснить случившееся с братом, как иначе истолковать таинственную связь между их выдумками о скрытых мирах и тем неведомым пространством, где теперь находился Оливер, – кроме как поверить, вопреки здравому смыслу, что Оливер действительно был призван?

После того утра Чарли стал все чаще слышать голос, мягко, но настойчиво повторявший одно слово: «Уезжай, уезжай, уезжай!»

Он должен был уехать. Он отправился в публичную библиотеку Маратона, сел за побитый жизнью компьютер и на потертой клавиатуре ввел в поисковую строку слова «домашнее обучение» и «колледж». Так Чарли узнал o колледже Дэвида Торо, расположенном в Мерримаунте, Нью-Гэмпшир. «Наш колледж носит имя человека, считавшего самообразование чрезвычайно важным. Разделяя идеи великого ученого, мы стремимся собрать в наших стенах независимых мыслителей». Как сообщила Чарли главная страница сайта, «Колледж Дэвида Торо рассматривает каждого абитуриента как уникальную личность и принимает решение о зачислении, оценивая не обычный аттестат, а глубину и оригинальность мышления». Сайт демонстрировал ухмыляющиеся лица мигрантов, исправившихся малолетних преступников и молодых людей, обучавшихся дома, – в мягком свете Новой Англии, среди трепещущих платановых листьев и колониальной георгианской архитектуры. Абитуриентам давали понять, что для того, чтобы войти в этот теплый круг, требуются только аналог школьного аттестата и оригинальные мысли в голове.