Оливер Твист

«Тамъ есть по крайней мѣрѣ съ кѣмъ перекинуться словомъ», подумалъ онъ, — «и при томъ можно хорошо спрятаться. Они не ожидаютъ меня изловить такъ, разъ ищутъ меня за городомъ. Отчего бы мнѣ не выждать недѣлю или около того, а затѣмъ, потребовавъ денегъ у Феджина, — не поѣхать во Францію? Чортъ возьми, попытаюсь.»

Онъ не медля началъ выполнять свой планъ и, выбирая самыя безлюдныя дороги, пустился въ обратный путь, рѣшивъ притаиться близь столицы до сумерекъ, а тамъ, войдя въ городъ обходомъ, направиться сразу въ тотъ кварталъ, который онъ избралъ своей цѣлью.

Но собака? Если разосланы уже какія нибудь описанія его наружности, то не забудутъ упомянуть, что его собака исчезла и, вѣроятно, ушла вмѣстѣ съ нимъ. Благодаря этому его могутъ узнать, когда онъ будетъ итти по улицамъ. Онъ рѣшилъ утопить ее и на ходу высматривалъ какой нибудь прудъ; въ тоже время, подобравъ камень, онъ завязалъ его въ свой платокъ.

Животное во время этихъ приготовленій посматривало въ лицо своему хозяину. Потому ли, что инстинктъ подсказалъ собакѣ, въ чемъ его намѣренія, или разбойникъ покосился на нее суровѣе обыкновеннаго, но она отстала отъ него нѣсколько болѣе обычнаго и начала присѣдать, когда онъ замедлялъ шаги. Ея хозяинъ остановился на краю небольшого пруда и оглянулся, подзывая ее; она не шла къ нему.

— Слышишь, я зову? Поди сюда! — крикнулъ Сайксъ.

Животное подошло къ нему, повинуясь привычкѣ, но когда Сайксъ нагнулся, чтобы привязать къ его шеѣ платокъ съ камнемъ. Собака тихо зарычала и отскочила назадъ.

— Поди ко мнѣ! — крикнулъ разбойникъ.

Собака вильнула хвостомъ, но не двинулась съ мѣста. Сайксъ сдѣлалъ затяжную петлю и позвалъ ее опять.

Собака подошла, отступила назадъ, остановилась на минуту и со всѣхъ ногъ кинулась прочь.

Онъ продолжалъ свистать и присѣлъ въ ожиданіи, что она прибѣжитъ назадъ. Но собака не возвращалась, и онъ пустился въ дальнѣйшій путь.

XLIX. Монксъ и мистеръ Броунлоу наконецъ встрѣчаются; о чемъ они говорили и какое извѣстіе прервало ихъ бесѣду

Начинались сумерки, когда мистеръ Броунлоу вышелъ изъ наемной кареты у своего подъѣзда и постучался. Когда дверь открылась, то изъ кареты вышелъ плечистый мужчина и сталъ съ одной стороны подножки, между тѣмъ какъ съ другой стороны помѣстился второй человѣкъ, сошедшій съ козелъ. По знаку мистера Броунлоу они помогли третьему выйти изъ кареты и, ведя его между собою, увлекли въ открытую дверь дома. Это былъ Монксъ.

Они поднимались по лѣстницѣ, не произнося ни слова. Мистеръ Броунлоу, идя впереди, указывалъ путь и направилъ ихъ въ одну изъ заднихъ комнатъ. Здѣсь Монксъ, все время шедшій съ очевидной неохотой, остановился передъ дверью. Ведшіе его люди вопросительно посмотрѣли на стараго джентльмена.

— У него нѣтъ иного выбора, — сказалъ мистеръ Броунлоу. — Если онъ будетъ упираться или хоть однимъ движеніемъ пальца выкажетъ неповиновеніе вамъ, то вытащите его на улицу, позовите полицію и заявите отъ моего имени, что онъ мошенникъ.

— Какъ вы смѣете такъ говорить? — спросилъ Монесъ.

— А какъ вы смѣете вынуждать меня къ этому? — отвѣтилъ мистеръ Броунлоу, въ упоръ глядя на него. — Не спятили ли вы съ ума, что хотите уйти отсюда? Отпустите ему руки. Ну вотъ, сэръ. Вы имѣете полную свободу уйти, а мы — послѣдовать за вами. Но я клянусь вамъ всѣмъ, что для меня самое дорогое и святое, что въ то самое мгновеніе, когда вы ступите на улицу, я арестую васъ по обвиненію въ мошенничествѣ и присвоеніи чужихъ денегъ. Я твердъ и непреклоненъ въ своемъ рѣшеніи. Если и вы намѣрены проявить себя такимъ же, то ваша кровь пустъ падетъ на вашу же голову!

— Какою властью я схваченъ на улицѣ и приведенъ сюда этими собаками? — спросилъ Монксъ, взглядывая на стоявшихъ по обѣ стороны его людей.

— Моей, — отвѣтилъ мистеръ Броунлоу. — Эти люди наняты мной. Если вы жалуетесь на то, что васъ лишили свободы (вѣдь вы имѣли возможность и власть вернуть ее себѣ, когда были еще на улицѣ, но, повидимому, сочли болѣе благоразумнымъ хранить молчаніе), — то, повторяю, обратитесь къ покровительству закона. Я тоже съ своей стороны прибѣгну къ закону. Но когда вы зайдете слишкомъ далеко, чтобы можно было отступить, то ужъ не просите у меня снисхожденія. Разъ власть надъ вами перейдетъ въ другія руки, не говорите, что я толкнулъ васъ въ пучину, въ которую вы бросились сами.

Было видно, что Монксъ смущенъ и встревоженъ. Онъ колебался.

— Ваша нерѣшимость не продлится долго, — продолжалъ мистеръ Броунлоу твердо и невозмутимо. — Если вамъ угодно, чтобы я выставилъ свои обвиненія публично и навлекъ на васъ кару, размѣры которой я могу лишь съ трепетомъ предугадывать, но невластенъ ихъ назначать, то, повторяю еще разъ, путь передъ вами открытъ. Если же нѣтъ, и вы взываете къ моему снисхожденію и къ добротѣ тѣхъ, передъ кѣми вы такъ глубоко виноваты, то садитесь безъ дальнѣйшихъ словъ на этотъ стулъ. Онъ поджидалъ васъ цѣлыхъ два дня.

Монксъ пробормоталъ нѣсколько невнятныхъ словъ, но все еще не рѣшался.