Оливер Твист

— Слушай теперь, щенокъ, — сказалъ Сайксъ, вынимая изъ кармана потайной фонарь и освѣщая имъ лицо Оливера, — я просуну тебя черезъ это окно. Возьми фонарь, подымись тихонько по дѣстницѣ, которую увидишь передъ собой, пройди прихожую и открой намъ входную дверь.

— Тамъ есть засовъ вверху… тебѣ не достать до него, — сказалъ Тоби. — Въ прихожей есть стулья, ты и стань на стулъ. Ихъ тамъ три, Билль, и на спинкахъ — большой синій единорогъ и золотыя вилы… гербъ старой леди.

— Не можешь ты помолчать, что ли? — отвѣчалъ Сайксъ, съ грознымъ видомъ посматривая на него. — Открыта дверь на лѣстницу?

— Открыта, — отвѣчалъ Тоби, заглянувъ въ окно. — Она всегда бываетъ открыта, чтобы собака, которая спитъ тамъ, могла бы ходить по всему корридору, когда ей не спится. Ха, ха! Барней ловко стибрилъ ее сегодня вечеромъ. Ловко!

Хотя мистеръ Крекитъ говорилъ совсѣмъ шепотомъ и смѣялся беззвучно, тѣмъ не менѣе Сайксъ приказалъ ему молчать и приниматься за дѣло. Тоби вытащилъ прежде всего фонарь и поставилъ его на землю; затѣмъ, наклонившись такимъ образомъ, что руки его упирались въ колѣни, а голова въ стѣну подъ окномъ, изобразилъ своей спиной ступеньку лѣстницы. Сайксъ тотчасъ же влѣзъ ему на спину и осторожно просунулъ Оливера въ окно ногами впередъ и, продолжая держать его за шиворотъ, поставилъ на полъ.

— Возьми фонарь, — сказалъ Сайксъ. — Видишь лѣстницу передъ собой?

Оливеръ, еле живой отъ страіха, прошепталъ «да!» Сайксъ, указавъ ему пистолетомъ на виднѣвшуюся вдали входную дверь, сказалъ, что онъ все время будетъ подъ выстрѣломъ и, если онъ не исполнитъ того, что ему говорятъ, то будетъ убитъ на мѣстѣ.

— Минуты довольно на это, — сказалъ Сайксъ тѣмъ же шепотомъ. — Иди же и за дѣло! Берегись!

— Что это? — шепнулъ Тоби.

Обa внимательно прислушались.

— Ничего, — сказалъ Сайксъ, выпуская Оливера. — Ну!

Въ тотъ короткій промежутокъ, который ему оставался, чтобы собраться съ мыслями, мальчикъ твердо рѣшилъ про себя, что пусть это будетъ стоить ему жизни, а онъ все таки, поднявшись на лѣстницу, разбудитъ всѣхъ громкимъ крикомъ. Съ этимъ рѣшеніемъ въ душѣ онъ осторожно двинулся къ лѣстницѣ.

— Назадъ! — крикнулъ вдругъ Сайксъ. — Назадъ! Назадъ!

Пораженный такимъ внезапнымъ крикомъ, нарушившимъ мертвую тишину дома, Оливеръ не зналъ, что ему дѣлать, идти впередъ или бѣжать.

Крикъ повторился… показался свѣтъ… передъ глазами Оливера смутно мелькали фигуры полуодѣтыхъ людей на ступенькахъ лѣстницы… Яркій блескъ… выстрѣлъ… облако дыма… гдѣ-то трескъ, но гдѣ… онъ не зналъ.

Сайксъ исчезъ только на минуту, но затѣмъ снова показался и, пользуясь тѣмъ, что дымъ еще не разсѣялся, схватилъ Оливера за шиворотъ. Выстрѣливъ затѣмъ изъ своего собственнаго пистолета въ сторону двухъ человѣкъ, которые успѣли тѣмъ временемъ скрыться, вытащилъ мальчика обратно изъ окна.

— Крѣпче держись за меня, — сказалъ ему Сайксъ. — Дай сюда платокъ… Они ранили его. Живѣй! Экъ, какъ изъ него льетъ кровь!

Въ головѣ мальчика смутно промелькнули громкій звонокъ, громъ выстрѣловъ, крики людей и сознаніе того, что его быстро несутъ по неровной почвѣ. Затѣмъ шумъ этотъ замеръ гдѣ то въ отдаленіи, смертельный холодъ охватилъ его сердце и больше онъ ничего не видѣлъ и не слышалъ.

XXIII. Весьма интересный разговоръ между мистеромъ Бемблемъ и нѣкоей леди, который показываетъ, что даже приходскій сторожъ можетъ поддаваться нѣкоторымъ чувствамъ

Ночь была необычайно холодная, и снѣгъ, покрывавшій землю, лежалъ на ней толстымъ, крѣпкимъ слоемъ, такъ что рѣзкій, холодный вѣтеръ, завывавшій кругомъ, могъ подхватывать только недавно сметенный снѣгъ, который лежалъ кучами по краямъ улицы и до угламъ домовъ. Да, темная, леденящая была эта ночь, одна изъ тѣхъ ночей, когда люди, имѣющіе теплый домъ и хорошую пищу, сидятъ у огня и благодарятъ Бога за то, что у нихъ есть пріютъ, а бездомные и голодные ложатся на землю и умираютъ. Да, много отверженныхъ закрываютъ навсегда глаза въ такую лютую ночь и, каковы бы ни были ихъ преступленія, врядъ ли чувствуютъ они себя хуже тамъ, куда переселяются.

Такова то была погода, когда мистриссъ Корней, надзирательница дома призрѣнія, съ которымъ уже знакомы наши читатели, какъ съ мѣстомъ рожденія Оливера, сидѣла у весело трещавшаго огня въ своей маленькой комнатѣ и смотрѣла съ удовольствіемъ на небольшой круглый столъ, на которомъ стоялъ соотвѣтствующей величины подносъ со всѣми принадлежностями для закуски. Мистриссъ Корней собиралась пить чай. Когда она взглянула на огонь, гдѣ самый маленькій изъ всѣхъ маленькихъ чайниковъ пѣлъ нѣжнымъ, тоненькимъ голоскомъ свою нѣжную пѣсенку, чувство внутренняго довольства ея еще увеличилось и она улыбнулась.

— Да, — сказала она, облокачиваясь на столъ и задумчиво глядя на огонь, — всякій изъ насъ имѣетъ то, что ему нужно, и всѣ мы должны быть благодарны за все, что намъ дается. Увы!.. не всѣ, однако, сознаютъ это.