Оливер Твист

Онъ дошелъ уже до угла своей улицы и опустилъ руку въ карманъ, чтобы достать ключъ отъ двери, когда изъ подъзда, находившагося въ тни, вышелъ какой-то человкъ и, перейдя улицу, подошелъ незамтно къ нему.

— Феджинь! — шепнулъ онъ ему на ухо.

— Ахъ! — сказалъ еврей, быстро обернувшись, — это вы…

— Да, отвчалъ незнакомецъ. — Вотъ уже два часа, какъ я брожу здсь. Гд вы были, чортъ возьми!

— Ходилъ по вашимъ дламъ, мой милый, — отвчалъ еврей съ недовольнымъ видомъ. — По вашимъ дламъ шлялся всю ночь.

— О, разумется, — сказалъ незнакомецъ съ язвительной усмшкой. — Ну, и что же вы узнали?

— Ничего хорошаго, — отвчалъ еврей.

— Ничего и худого, надюсь? — сказалъ незнакомецъ, всматриваясь въ лицо еврея.

Еврей покачалъ головой и собирался уже отвтить, когда незнакомецъ остановилъ его и направился къ дому, говоря, что такія вещи, о которыхъ онъ хочетъ ему передать, несравненно лучше говорить подъ крышей дома; къ тому же у него кровь застыла отъ такого долгаго пребыванія на втр, который продуваетъ насквозь.

У еврея былъ такой видъ, какъ будто бы онъ хотлъ извиниться передъ своимъ постителемъ въ томъ, что не можетъ принять его въ такой поздній часъ, и онъ даже пробормоталъ что-то о томъ, что у него нтъ огня, но незнакомецъ снова повторилъ свое требованіе войти въ домъ, такъ что еврей открылъ дверь и просилъ потише запереть ее, пока онъ принесетъ свчу.

— Здсь темно, какъ въ могил, - сказалъ незнакомецъ, ощупью двигаясь впередъ. — Скоре.

— Закройте дверь, — шепнулъ Феджинъ съ другого конца корридора. Не усплъ онъ этого сказать, какъ дверь захлопнулась съ громкимъ шумомъ.

— Это не моя вина, — сказалъ незнакомецъ, пробуя идти дальше. — Или втеръ закрылъ ее или она сама захлопнулась, что-нибудь изъ двухъ. Несите скоре свчу или я размозжу себ голову въ этой проклятой дыр.

Феджинъ осторожно спустился въ кухню по ступенькамъ лстницы и скоро вернулся со свчей въ рукахъ и сообщилъ, что Тоби Крекитъ спитъ въ задней комнат, а мальчики въ передней. Онъ поднялся по лстниц и пригласилъ незнакомца слдовать за собой.

— Все, что нужно, мы можемъ говорить здсь, — сказалъ еврей, отворяя дверь, ведущую въ первый этажъ. — Такъ какъ въ ставняхъ здсь есть дыры, а мы никогда не показываемъ огня нашимъ сосдямъ, то свчу мы оставимъ на лстниц. Вотъ такъ!

Съ этими словами еврей спустился немного и поставилъ свчу на ступеньку лстницы, какъ разъ противъ дверей комнаты. Затмъ они вошли въ комнату, гд не было никакой мебели, кром сломаннаго кресла и дивана или кушетки безъ обивки. Незнакомецъ слъ на этотъ диванъ съ видомъ человка утомленнаго, а еврей придвинулъ кресло и слъ противъ него. Въ комнат было не совсмъ темно; дверь оставалась полуоткрытой и свтъ отъ стоявшей на лстниц свчи слабо отражался на противоположной стн.

Они разговаривали между собой шепотомъ и хотя изъ всего разговора ихъ можно было разобрать лишь кое-какія несвязныя слова, все же внимательный наблюдатель сразу замтилъ бы, что еврей защищается противъ какихъ-то обвиненій незнакомца, и что послдній находится въ сильной степени раздраженія. Такъ разговаривали они около четверти часа или боле, когда Монксъ — такъ называлъ еврей незнакомца во время разговора съ нимъ, — сказалъ боле громкимъ голосомъ, на этотъ разъ:

— Повторяю, весь планъ былъ худо задуманъ. Зачмъ вы не оставили его здсь съ другими? Зачмъ вы сразу не сдлали изъ него мелкаго карманнаго воришки?

— Вотъ и извольте съ нимъ разговаривать! — сказалъ еврей, пожимая плечами.

— Не вздумаете ли утверждать, что вы хотли это сдлать, да не могли? — спросилъ Монксъ. — А съ другими мальчиками вы не справлялись разв? Запасись вы терпніемъ всего только на одинъ годъ и вы довели бы его до того, что его въ конц концовъ отправили бы въ колонію и быть можетъ на всю жизнь.

— Кому принесъ бы пользу такой оборотъ дла? — спросилъ еврей, принимая униженный видъ.

— Мн, - отвчалъ Монксъ.

— Но не мн, - сказалъ еврей. — Онъ могъ принести пользу мн. Когда дв стороны замшаны въ одномъ и томъ же дл, то благоразумне всего соблюдать интересы обихъ. Не такъ ли, мой добрый другъ?

— Что же длать теперь? — спросилъ Монксъ.

— Я сразу увидлъ, что его не легко будетъ пріучить къ нашему длу, — отвчалъ еврей, — потому что онъ совсмъ не походилъ на другихъ мальчиковъ.

— Въ томъ-то и дло, что не походилъ, проклятый! — пробормоталъ Монксъ. — Не будь этого, онъ давно уже сдлался бы воромъ.

— Я совсмъ не зналъ, какъ мн взяться за него, — сказалъ еврей, тревожно всматриваясь въ лицо своего собесдника. — Онъ ни чему не поддавался. Я пугалъ его. Мы сначала всегда стараемся запугать. Но все было напрасно. Что могъ я сдлать? Посылать его съ Доджеромъ и Чарли? Довольно было съ насъ и одного раза… Вс мы тогда здорово перетрусили.

— Я не виноватъ въ этомъ, — сказалъ Монксъ.

— Нтъ, нтъ, мой милый, — сказалъ еврей. — Я не въ претензіи на это; не случись этого, вамъ не удалось бы собственными глазами видть мальчика и убдиться въ томъ, что это тотъ самый, котораго вы искали. Да! Я вернулъ его для васъ съ помощью той двушки, которой пришла фантазія защищать его.

— Задушить надо эту двчонку! — сказалъ Монусх.