Оливковое масло и белый хлеб (ЛП)

Несмотря на их нежелание возвращаться домой, Бу при их виде пришла в восторг, бегала кругами и подвывала, вертя обрубком своего хвоста. Это позволило им гораздо легче перенести разочарование. Они распаковали сумки, постирали вещи и, съев легкий ужин, снова оказались в постели и занялись любовью. Джиллиан старалась не очень-то восторгаться по этому поводу, но она не могла вспомнить, когда последний раз они были близки больше двух ночей подряд - исключая, конечно, то время, когда они были молодоженами. Ей нравилась эта “новая” сторона Энджи, полностью повторяющая ту Энджи, которую она когда-то полюбила.

Утро вторника настало как похмелье. Джиллиан не хотела вставать и одеваться на работу, потому что это фактически означало бы официальное окончание выходных. В голове стоял туман, и ее слегка подташнивало, хотя она подозревала, что оба симптома были производными от болезни “я не хочу идти на работу”. Она ставила будильник на повтор слишком много раз, и теперь в итоге они с Энджи бегали, как сумасшедшие, пытаясь наверстать упущенное время. Когда Энджи устремилась к двери, Джиллиан заставила ее остановиться и, захватив голову обеими руками, повернула к себе лицом.

- Я просто хочу, чтобы ты знала, у меня были самые удивительные выходные, - тихо сказала она. - И надеюсь, что мы их повторим. Спасибо большое. Я люблю тебя, - она поцеловала губы Энджи.

- Я тоже тебя люблю, - улыбка Энджи была сияющей. - Увидимся вечером, - и она ушла.

Джиллиан давала Бу ее угощение и прощалась с ней, когда зазвонил телефон.

- Джилл?

- Брайан? - Джиллиан не виделась с братом много недель, и его ранний утренний звонок показался ей странным. Она привыкла слышать его по вечерам.

- Я надеялся, что застану вас, - отсутствие преамбулы в сочетании с хрипотой в голосе заставило ее напрячься.

- Что случилось?

- Что-то с мамой. Отец позвонил мне сюда в офис. Скорая повезла ее в больницу.

- Что? Почему? Что случилось?

- Я не знаю подробностей. Она сказала ему, что прошлой ночью почувствовала легкое головокружение. Сегодня утром она сказала, что чувствует тяжесть в груди. Когда начались проблемы с дыханием, он вызвал скорую помощь.

- Боже мой! - ее сердце забилось в три раза быстрее, и она опустилась на стул.

- Я знаю.

Брат замолчал на несколько минут. Джиллиан, наконец, спросила: - А что, если это серьезно? Что нам-то делать? - как только эти слова прозвучали, она почувствовала себя так, как будто ей было десять лет.

Она услышала, как Брайан выдохнул.

- Не знаю. Я сейчас еду в больницу.

- Куда они забрали ее?

- В “Святую Марию”.

- Встретимся там.

*****

Энджи чувствовала себя беспомощной.

Ей не исполнилось еще и тридцати. Ей даже в голову еще не приходило, что однажды она может потерять своих родителей. Да, она может потерять их когда-нибудь, но, черт возьми, она просто об этом не думала. Они были молоды, едва за шестьдесят, а на дворе стояли 90-е годы. Люди не падают замертво, когда им исполняется шестьдесят. Так с чего бы ей даже думать о таком?

Но Джиллиан было всего двадцать семь, а ее мать в пятьдесят шесть сделала именно это: упала замертво. Не сразу. Уже когда ее привезли в больницу. Сердечный приступ в пятьдесят шесть.

Сидя в углу дивана, Энджи обнимала Джиллиан, стараясь изо всех сил согреть ее, защитить, сохранить от истерики или поддержать, если она все-таки наступит. Она понятия не имела, что можно сказать или сделать, чтобы как-то исправить положение, поэтому просто сидела и держала свою девушку в объятиях, пытаясь через них передать Джиллиан каждую частичку любви, жившую в ее сердце, и надеясь, что Джиллиан, как бы она себя ни чувствовала, знает об этом.

Джиллиан продолжала повторять одно и то же. Она была не готова к произошедшему. Оказалась неподготовленной. “Кто в двадцать с небольшим думает о смерти своих родителей?” - она задавала этот вопрос снова и снова, как будто кто-то, наконец, материализуется из ниоткуда и даст ей ответ, который она хотела услышать. “Да никто, Джиллиан. Ты абсолютно права! Все это было ужасной ошибкой. Вот вернется твоя мать…”