Оливковое масло и белый хлеб (ЛП)

Оно продвигалось вперед, казалось, в бешеном темпе, хотя Джиллиан была не прочь его замедлить, чтобы полностью насладиться им. Сценарий был написан очень плотно и энергично. Она несколько раз вместе со всеми остальными смеялась вслух. Лаура Дерн, играющая лесбиянку Сьюзен, заставила вымышленную Эллен Морган сомневаться в своей собственной сексуальности. Джиллиан наблюдала, что Эллен сказала Сьюзен, почувствовав в себе сексуальное влечение к ней, как она пыталась отказаться от этой нелепой идеи, бросившись на мужчину, и в конце концов отправилась поговорить со своим психотерапевтом о всей этой неразберихе. Она спросила себя - сколько лесбиянок, смотрящих прямо сейчас этот момент, переживали то же самое. Ей повезло, что она поняла и приняла свою собственную сексуальность в довольно молодом возрасте. Но она знала многих лесбиянок, которые не понимали этого, пока им не исполнилось тридцать, сорок лет или даже больше. Это была их история жизни, и она впервые шла на национальном телевидении. Это было потрясающее освобождение.

Тинни прокомментировала один из моментов: - Мне всегда нравилась Лаура Дерн. Это неправильно, что теперь я полностью влюблена в нее? - и заработала игривый шлепок от Деб.

И когда Эллен наклонилась слишком близко к микрофону аэропорта и сказала вслух: “Сьюзен, я гей”, - слезы навернулись на глаза Джиллиан, а потом потекли по ее щекам. Она почувствовала, как Энджи притянула ее в объятия, а когда повернулась, чтобы посмотреть ей в лицо, то увидела, что глаза Энджи тоже были полны слез. Шей и Лаура оказались в объятиях друг друга, и на их лицах запечатлелись переживаемые эмоции. В следующую секунду после ключевого момента шоу все в комнате разразились аплодисментами. Когда сериал прервался на рекламу, все поднялись с мест, стали обнимать друг друга, целовали в щеки и губы, хлопали по спинам.

Потом шум утих, по экрану поползли титры, а Джиллиан сказала своим друзьям: - Я не знаю, как благодарить вас всех за участие, за поддержку, за дружбу. Мы только что стали свидетелями хода истории. Это звучит немного сентиментально, но это правда. А еще я могу честно сказать вам, что даже вспомнить не могу, когда бы я настолько гордилась тем, кто я есть, насколько чувствую это прямо сейчас, - она всхлипнула. - А теперь я перестаю говорить, пока не начала рыдать.

Позже вечером, когда Джиллиан стояла около раковины в ванной и чистила зубы, она пыталась проанализировать незнакомые эмоции, которые испытала во время шоу. Что там она сказала о гордости? Это было совершенно справедливо. Она всегда думала, что ей комфортно в собственном теле, но теперь знала точно, что это было не совсем честно - всегда оставался небольшой кусочек, который она прятала на всякий случай. Когда Джиллиан полоскала рот и смотрела в зеркало в ванной, в своем отражении перед ней быстрой вспышкой мелькнул образ ее матери. Уже не в первый раз она задумывалась над тем, жалеет ли она, что ее мать не увидела эпизод с Эллен или все же лучше, что она его не видела. Она почти смогла услышать, как происходил бы их разговор.

“Мама, мы устраиваем вечеринку, чтобы посмотреть, как Эллен признает свою ориентацию. Ты должна приехать”.

“Я никогда не пойму, почему необходимо объявлять об этом”, - Джиллиан просто видела ее лицо, как она кривит губы в неодобрении и выгибает одну бровь, произнося эти слова.

“Это историческое событие, мама. Это признание ЛГБТ-сообщества”.

“Ты знаешь, почему у тебя и тебе подобных такие проблемы? Потому что вам всегда нужно говорить об этом, постоянно. А это сугубо личное. Личные вещи должны такими и оставаться. Чем вы там занимаетесь в своей спальне - это ваше дело, но я об этом слышать не желаю”.

Это было бы ужасно.

Но все-таки, лучше бы она была здесь, хоть и недовольная всем, чем быть совсем без нее. Так ведь?

Она все еще не могла найти ответ на этот вопрос.

- Дорогая, - голос Энджи вырвал ее из размышлений. - Мне холодно. Иди в постель и согрей меня.

Джиллиан закончила все приготовления и легла в кровать, прижимаясь ближе, чтобы Энджи обняла даже ее мысли.

- Я бы хотела, чтобы моя мама была здесь.

- Правда? - Энджи не скрывала своего удивления, это заставило Джиллиан улыбнуться.

- Да, я знаю. Она бы возненавидела происходящее. Честно говоря, она бы просто не пришла. Не знаю, о чем я только думаю.

Энджи крепко прижала ее к себе и поцеловала в лоб.

- Милая, это совершенно нормально - скучать по ней и желать, чтобы она оказалась здесь.

- Но это же смешно, да? Мне бы хотелось, чтобы она присутствовала на мероприятии, к которому она ничего, кроме презрения, не испытывала. И высказала бы свое мнение громко и вслух.

- Это не смешно.

Помолчав, Джиллиан положила голову на руку, посмотрела на Энджи и тихо сказала с немалой долей удивления: - Сегодня я была горда тем, что я лесбиянка. Я горжусь тем, кто я есть. Мне никогда не доводилось чувствовать подобное.

Энджи кивнула.

- Вот почему тебе хочется, чтобы твоя мама была здесь.

Джиллиан опустила голову обратно на плечо Энджи и выдохнула.

- Да, но она бы точно этого не потерпела.