Олькойдунле (СИ)

- Двадцать пять ударов назад! - Увускли копался в глубинах своей памяти отысканной среди тысяч других на просторах необъятного кикра - Я патрулировал свой участок, когда увидел трех борверов, которые что-то выносили и судя по всему двигались они из приграничной территории! Опираясь на указание Великой, уничтожать всех борверов, появившихся в поле зрения, я незамедлительно вступил в бой! Времени на вызов дополнительных бойцов не было, пришлось заняться этим делом самому!

- Тебе не было страшно!

- Нет, ослушаться приказа Великой, гораздо страшнее! Эти борверы были молоды и неопытны, я без труда с ними справился! Эти твари в последнее время все чаще покидают нижние уровни нашего мира ... - Увускли, попытался продолжить мысль, но Сальегиц его перебил.

- Почему, ты притащил это существо в кикр?

- Не знаю, но оно мне показалось интересным и я решил, что кикр должен все это увидеть!

- Его сознание спит, но не бездействует и он представляет угрозу для нас, когда мы закончим работу над его разумом ты должен будешь его убить! Через двести восемь ударов! А пока, ты можешь занять свое место в ангаре и предоставь свой мозг в наше распоряжение!

Увускли осторожно развернулся, стараясь не зацепить Сальегица и мерно раскачиваясь из стороны в сторону побрел по направлению казарменных ангаров. Занял свою ячейку и освободил разум, заставив его полностью раствориться в очищающем кикре. Двести восемь ударов - это очень много. Мягкий свет идущий из потолка стал медленно гаснуть, затем смолк вовсе. Тишина нарушалась лишь тихой возней обслуги, залечивающей раны бойцам ставшим на консервацию.

* * *

Он очнулся в сумрачном помещении. Голова раскалывалась от невыносимой боли, ссохшийся желудок пульсировал в такт ударам сердца. Тошнотворно мерзкий ком слюны стоял в горле и не желал, ни выплевываться, ни проглатываться. Он сел, рассматривая место, в котором оказался. Ничего подобного раньше видеть не приходилось.

Последнее, что он запомнил - это пустынная квартира, лунная дорожка, ведущая через окно в небо и раскатывающиеся по паркету самоцветы. Потом кто-то вошел и помог собрать сверкающие камешки в кожаный мешочек на шнурке.

Рука поднялась к груди в поисках вспомнившегося предмета. Его не было.

- Что за хрень? - тихо сказал он, обращаясь в зыбкий сумрак и поднялся на ноги.

Стена. Он шел по кругу, снова стена из непонятного на ощупь материала и никаких признаков выхода из этого помещения. Мягкое тепло шло отовсюду.

- Да и черт с ним! - снова послышался его тихий голос.