Оловянная корона (СИ)

- Таки, Роман Валерьевич, это бы решило все проблемы, - радостно откликнулся Канторович.

- Да, только не здесь, - помотал головой ясновидец. - Ощущение давящее, давайте в холл выйдем.

- Все, тогда уходим, - принялся поднимать Марата Руслан.

- Да нормально, нормально, я сам, - отозвался кинетик. - А ты чего сел, Сник? Шлем с Антишлемом захвати.

- Зачем?

- Антон, возьми, ты же справишься? - сурово посмотрел на подопечного Руслан.

- Да, - покраснел Сник.

- Ну тогда пошли, это Окно - наш последний шанс.

С лордом Феррингом Дуйне, более известным как Мясник, Руслану пришлось познакомиться почти сразу, как они обосновались в Проклятой лощине. Ферринг правил жестко, проявляя, впрочем, любопытство не только к тому, что происходило на его земле, но и поглядывая на дела соседей. Небольшое проявление силы перед рыцарями лорда было почти неизбежно. Впрочем, патологическая жестокость Мясника никак не повлияла на его умственные способности. Он понял, что с Мёнемейстером лучше дружить.

К счастью, за те несколько лет, пока Руслан с компанией жили здесь, встречались они нечасто. Все-таки до Мясника было несколько дней пути, тем более находился замок в стороне от главной дороги, а в гости друг к другу нечаянные соседи старались не соваться.

Сама цитадель спряталась среди скал, куда и вела добротная дорога, спускавшаяся в широкую теснину метров на шесть-семь. Стратегически путь был идеален. Взять замок приступом из ущелья не представлялось возможным из-за его узости, однако повозки здесь проезжали без труда. Обойти дорогу поверху никто не мог из-за гористой местности. Честно говоря, именно после первого посещения Мясника Руслан позаимствовал идею данной фортификации, вырубив лабиринт в камне и перенеся дорогу к лощине чуть левее, через него.

- Наш Мясник, похоже, стал еще кровавее, - показал Марат на странные сооружения наверху.

Руслан с интересом разглядел огромные клетки с людьми внутри. Они висели на высоченных вытесанных из цельного дерева брусьях с перекладиной наверху, чуть возвышаясь над провалом.

- Руслан, надо снять их, - подъехала к нему Ольга.

- Мы не будем снимать их, - коротко бросил он ей.

- Но Руслан...

- Мы не будем снимать их! - развернул коня он и, чуть успокоившись, продолжил, обращаясь уже ко всем. - Мы здесь не хозяева, это не наша земля, не наша эпоха. Когда-нибудь, возможно, кантийцы начнут ценить человеческую жизнь. Но не благодаря нам, они дойдут до этого сами или не дойдут совсем. Все ясно?!

Остальные промолчали. Даже Ольга, едва открывшая рот, не решилась ничего сказать.

Руслан с силой сжал зубы, пока не почувствовал боль. Иногда ему хотелось, как рассерженному выходками своих недалеких отроков, хорошенько надавать всем кинетикам по заднице. Сколько раз он им это все говорил, разжевывал, точно маленьким детям, вдалбливал в эти пропитанные гуманизмом головы, но случись какое-нибудь происшествие - и все начиналось снова.

- Когда мы вмешиваемся? - спросил он тоном сурового школьного учителя.

- Когда нашей жизни что-то угрожает, - вразнобой произнесли двое-трое.

- Все ясно? - Повернулся к Ольге Руслан. - Не устраивает такое положение дел, добро пожаловать к телепатам.

- Да ладно, Руслан, я поняла, просто спросила, - пожала плечами медсестра. Легонько провела по руке и тихо добавила. - Готова понести наказание, ваше мёнемейстерство.

Руслан почувствовал, как у него запылали уши и шея. Ну вот, опять началось.

- Поехали, - бросил он.

- Признаю свою вину: меру, степень, глубину. Приму любое наказанье: ссылку, каторгу, тюрьму, - тараторила под смешки ему в спину Ольга. - Но желательно в июле, и желательно в Крыму.

- Хорошо, что Филатов твоей декламации не слышит, - не оборачиваясь, громко ответил Руслан. - Так безбожно его еще никто не перевирал.

Оставшуюся часть пути проехали молча, напряжение, витавшее в воздухе, так и не спало. Руслан считал столбы с клетками и все думал, что могли совершить эти люди, раз Мясник так жестоко наказал их? Хотя... За то время, пока сначала Руслан, а уже потом Мёнемейстер Проклятой лощины, был здесь, он видел много жестокости: как с живых людей сдирали кожу, как провинившихся крестьян подвешивали за ребра на крюках, как преступникам делали разрезы, посыпали их солью и вывешивали привязанных к огромному колесу на солнце. Но это здесь подобное не считалось жестокостью. В его мире - возможно, но не здесь.

Конечно, дело было в нравах. Средневековый человек сжился с этим. Как люди в его мире привыкли к постоянным потопам, оползням и землетрясениям, транслируемым по всем каналам. Ни капли сострадания, ни грамма сочувствия, лишь цифры, отражаемые в глазах - погибло столько, ранено столько... Разве его соотечественники не более жестоки в своем равнодушии?

- Нас сам Мясник встречает, - вернул его на грешную кантийскую землю Марат.