Оловянная корона (СИ)

Он едва успел отскочить к дороге, как его вывернуло. Желудок судорожно сжимало вновь и вновь, а когда завтрак уже был полностью на обочине, изнутри пошла желчь. Яркая желто-зеленая слизь тягучей массой падала вниз, на глазах проступили слезы, а он все не мог остановиться.

- На-ка, эк тебя прихватило. - Пухлая рука сунула ему под нос вату с чем-то резким. - Подыши, подыши.

От резкого запаха живот вновь скрутило жутким спазмом, но Иван лишь икнул и смог наконец разогнуться. Не убирая от носа ватку с нашатырем, он вытер слезы и посмотрел на милиционера.

- Ну ничего, ничего, - похлопал тот его по плечу. - В первый раз всегда так.

- Что... это? - Не смог подобрать нормального выражения Туров.

- Да ясно что, - вздохнул тостяк в форме, отводя Ваню в сторону. - Психокинетик какой-то с ума сошел. Или еще хуже, специально так убил.

- Он его просто разорвал.

- Но ты не думай об этом, не думай, ватку понюхай, а то опять щас блевать начнешь. Ну не смотри туда, головы нет, что ли?.. Разорвал, но хоть что-то осталось. Бывает и хуже.

- Куда еще хуже?

- Парень, давай уже, иди куда шел. Ну куда ж ты поперся, дурак? Обходи, через двор пройди.

Милиционер еще минуту смотрел ему в спину, после чего выпил остатки кваса и смял пластиковый стаканчик.

Странно все это. Туров посмотрел на вторую деревню, которую они проехали. Мертвую деревню. Почти такую же, как и прежняя. И снова раны от мечей... или меча - он же не судмедэксперт - аккуратно сложенные трупы, и староста рядом. Только здешних похоронили быстро. Похоронили... скорее попросту погребли. Без всяких возложений камней, по правилам по правилам веры этих богов, без длинных тоскливых молитв. Лишь Иллиан вновь пожертвовал часть своего плаща, чтобы завязать глаза мертвым.

Иван не знал, что сделает с телекинетиками, но его душила злоба. После всех смертей, которые он повидал, даже для этого жестокого мира две вырезанные деревни - это слишком. Можно было ожидать подобное от северян или мифических восточных варваров, которых он никогда не видел. Но разумные ученые из его мира. А ведь многие из них кандидаты и доктора наук. Как они превратились в диких зверей? Или кинетики таким образом максимально приспособились к этому миру? Но разве это может быть оправданием?

Никто не ангел, он тем более. Иван не забыл Утес Гроз, да и вряд ли когда забудет. Но ведь все было по-другому. Как в детских книжках: вот добро, вот зло. Слишком просто и условно, только тогда примерно так и было. Но разве можно оправдаться смертью крестьян, которые тебе и вреда-то не причинили?

Они не разговаривали с Илом, но Туров подозревал, что тот примерно того же мнения. Лорд в последнее время был не особо разговорчив. Иван все время упрекал себя в бессердечности, но то ли виной всему его интуиция, то ли еще что - но не мог он убедить себя, что Ленке угрожает опасность. Квику, который из любой неприятности вылезет и в новую опять залезет. Она же вроде кошки, только жизней у нее точно больше. И раз не убили сразу... Тут он осекся. Две мертвые деревни говорили все сами за себя. Логика тут могла не работать.

Фергус с Халилем тоже ехали молча. Стражник-то понятно, переживает за господина. На все бы пошел, чтобы хоть как-то помочь. Да разве он что может? А вот Халиль... Сдавалось Ване, что бывший восточный разбойник очень сожалеет, что связался с ними. Все чаще Ибн Шиин смотрел в сторону от дороги, напоминая пословицу о волке и лесе. Хотя, может, даже лучше было бы, попробуй он сбежать?

Кому этот Халиль нужен, хитрый старый лис. В бою он бесполезен. Фергус, конечно, тоже не универсальный солдат с генной модификацией, но от того хоть толк есть. А Ибн Шиин? Миссию свою тот выполнил, на гору, будь она неладна, их проводил. Отпустить бы его, в самом деле что ли. Пригрозить хорошо, чтобы не возвращался да не злодействовал. Ванину силу он точно боится, Туров это по глазам видел. Поэтому и не вернется. Надо вечерком с Иллианом "вольную" Ибн Шиина обсудить.

Дождь меж тем лил уже который день, направляясь в ту же сторону, что и путники. Он забирался за шиворот, лаская своими холодными руками продрогшие тела, не желая уходить и отпускать своих жертв. Туров понял, почему китайская пытка каплей воды считалась наиболее жестокой. Психокинетик сам был заведен до предела, и каждая новая частичка влаги, касавшаяся его тела, рождала внутри нервную дрожь, копившуюся и возрастающую. Иван стиснул зубы. Не сорваться бы, срываться ему сейчас совсем ни к чему.

- Стойте, - сказал Игорь, повелительно подняв руку.

В любой другой ситуации Туров, может, и посопротивлялся, по крайней мере пару фраз против точно бы сказал, но сейчас он понял причину остановки. По дороге к ним шла мокрая маленькая фигурка, сиротливо опустившая голову. Толком разглядеть маленького человечка не получалось, время все-таки предзакатное, тем более и небо все затянуто.