Омар и просвещение

Если б я не знал, как вы добры, сударыня, а захотел бы узнать это, то стал бы расспрашивать о вашем нраве вашу служанку; но не пошел бы разведывать у служанки вашей двоюродной сестрицы, которая не любит вас за то, что вы милее её, любезнее, и что всего важнее для нее – в тысячу раз прекраснее. Извините! Мне, человеку под сединою, позволительно сказать вам это в глаза, это одно утешение на старости, для страстного почитателя нежного пола! Только не позволяйте говорить вам эту правду вашему внучатному братцу, гусару, который смотрит на вас так страшно, как смотрел Халиф Омар 1-й на осажденную им крепость Александрию. Осада сия случилась в 640 году, после Рождества Христова, и город этот был в то время совсем не то, что он теперь. Он основан в 335 году, до Рождества Христова, Александром Македонским, которого называют Великим, и притом бесспорно, за те же самые подвиги, которые доставили оспариваемое величие Омару, т. е. за взятие городов и покорение областей, не взирая на то, что Омар упрочил завоевания свои наследникам, и водворил в них свои законы, а всемирная Монархия Александра распалась на части после его смерти, приключившейся от излишнего употребления вина, которого Омар не пил вовсе. При сем я должен заметить, сударыня, что ничего нет мудрее в законе Магометовом, как запрещение пить вино в Турции, при тамошнем образе правления, неизменном со времен Магомета. Один мой приятель (не знающий ни по-Турецки, ни по-Арабски), разговаривая со мною однажды о Турции, весьма справедливо заметил, что нет ничего ужаснее, как пьяный Паша, который одним порывом необузданной своей воли может сорвать у вас с плеч голову, а не в силах укротить самую легкую головную боль. По счастью, не все приближенные Александра Македонского перенимали его пороки, чтобы нравиться ему, а в том числе был один из лучших его Полководцев, Птоломей, которому, при разделе завоеванных областей, достался в удел Египет. Этот мудрый и добрый Государь и достойные его потомки украсили Александрию, столицу Царства и сделали ее средоточием всемирной торговли и убежищем всемирного просвещения. Нынешняя Александрия так же похожа на древнюю, как наш Зашиверск или Сингилей похожи на Петербург. Когда Омар подступил к Александрии, тогда в ней было более 300.000 жителей, обитавших в великолепных домах; а чтоб вы могли судить о просвещении города, довольно напомнить вам, что там были две библиотеки, в которых вмещалось около 700.000 томов. Сказывают, что при этих книгах было более ученых, нежели сколько в нынешних библиотеках, при половинном числе книг, бывает моли, невежд и посетителей из любопытства, а не для удовлетворения жажды познаний.

Вы знаете, сударыня, что Египет в то время составлял часть огромного омертвелого тела, носившего почтенное имя Римской Империи. Сброд всех народов, именуясь Римскими гражданами, перебегал из одного конца Империи в другой, ища поживы, как мародеры в доме, оставленном хозяевами. Тогдашние Римские граждане точь-в-точь были тоже, что нынешние Жиды-граждане, которые простодушно отвечают воинам двух неприятельских армий, спрашивающих их, кому они желают победы: «Помогай Бог и вашим, и нашим!» – Тогдашнее Римское Государство уже не имело граждан: оно имело только чиновников.

В целой Александрии один только Проконсул и чиновники его канцелярии со страхом и трепетом ожидали следствия осады, ибо уверены были, что после покорения города, они лишатся мест и сопряженных с ними доходов. Из предосторожности, они прежде выслали все свои деньги и дорогие вещи в Византию, и утешались в горести тем, что имеют на что купить другие прибыльные места. Не удивляйтесь этому, сударыня! Тогда было не то, что ныне. Тогда люди были развратны и преданы роскоши, а разврат и роскошь единоутробные с корыстолюбием и лихоимством. В Византии не продавали мест так явно, как мясо и сукно, но каждый знал, к кому должно отнестись для получения места, и сколько каждое место стоило. Жители Александрии не беспокоились вовсе о взятии города и о том, в чьей он будет власти, но сильно беспокоились на счет собственного имущества; а потому весьма обрадовались, когда Омар повелел городу и округу выслать депутатов для выслушания своей воли.