Омар Хайям. Гений, поэт, ученый

Хасан, как установили люди Тутуша, приобретал власть, внушая страх правоверным мусульманам и слугам трона. Он терроризировал богатых купцов до тех пор, пока те не выплачивали ему большие суммы денег. Как правило, он посылал своих фидаистов оставить лепешку свежевыпеченного хлеба подле спящей жертвы как знак того, что этот человек обязан сделать подношение владыке гор. На следующий день нищий приходил к дверям дома жертвы, прося самого хозяина дома подать ему хлеб из своих рук. Вместо хлеба нищий уносил полный мешок золота, а откупившийся таким образом избегал нависшей над ним угрозы.

– Пока мы не знаем, придумал ли это сам Хасан или это работа кого-то, кто служит ему. Мы старались схватить его, но все впустую. Да, он осмелился прийти в Дар-аль-Каттаб в Рее и сидеть в присутствии Низама, никто не знает его в лицо и каково его настоящее имя. Когда мы искали его потайные убежища, он всегда растворялся как снег на поверхности пустыни.

Совсем недавно угроза нависла и над жителями Исфахана. Тутуш так ничего не и узнал о пятерых, не заплативших отступного и исчезнувших. Было куда страшнее думать, что их просто похитили с улицы, чем найти их тела, даже убитых как Джафарак. Он полагал, что ассасины имеют твердую поддержку в городе, но не был в этом уверен.

– Как ты назвал их? – поинтересовался Омар.

– Ассасины – по-арабски гашишины – пользователи гашиша. Это наркотик, который подвигает их на дьявольские проделки.

Омар вспомнил вино, которое пил в Аламуте, и трех фидаистов, которые прыгнули с крепостного вала в бездну. Да, обитатели Аламута являлись ассасинами, рабами гашиша.

– Возможно, сегодня, – продолжал Тутуш, – к тебе придет дервиш за подаянием. Было бы разумно хранить молчание и отдать ему немного денег.

– Не думаю, что они попросят у меня денег.

– Нет… я совсем забыл. Ведь уже этот купец, Акроенос его зовут, ушел с товарами и казной от каравана вашей светлости. Тот уже взял дань с вашего богатства. Хотя, может, им захотелось большего.

– Теперь платить придется им, за смерть Джафарака.

Тутуш вздрогнул, его пальцы при этом лихорадочно вцепились в четки.

– Лучше залить уголья гнева водой спокойствия. Что может сделать достопочтеннейший против них?

Проповедники и люди, облеченные властью, публично выступали против семиричников, ассасинов. А затем, немного времени спустя, они умолкали, если не начинали восхвалять тех же самых сектантов. Кто ответит почему… или как? Эти ассасины путешествуют, притворяясь погонщиками верблюдов, купцами, дервишами. Да и сейчас по меньшей мере один из них работает слугой здесь, в доме вашей милости.

Омар вспомнил евнуха, который часто посещал Каср-Качик, и задумался над тем, кто бы из его многочисленных слуг мог положить хлеб и кинжал с запиской этой ночью.

– Вот уже, – продолжал Тутуш, – они держат в оковах страха горный массив от Касвина до Рея. Их эмиссары прибыли и в Нишапур. И здесь, в Исфахане, их видели на руинах старинного Замка Огня на вершине горы Диз-Кох. А как исчезли эти пять горожан Исфахана? Бог мой! Если б я только знал! Их убили, но тайно, как других, они не покидали ворот Исфахана, и никаких следов убийства не осталось. Страшное дело может случиться. Будьте разумны, достопочтенный Омар, и не досаждайте этим людям… Ха… этим людям гор.

– Они используют гипноз, магию и трюки. Значит, есть только один путь разрушить их защиту таинственности.

– Вы… вы займетесь их поисками?

– Нет, они сами сорвут завесу своей тайны.

Тутуш быстро поднялся. Истинная правда, он верил, что Омар Палаточник владеет сверхъестественной силой и может противостоять магам своими чарами. Но Тутуш хотел бы держаться подальше от подобного конфликта.

– Достопочтеннейший, – прошептал он, – ручаюсь моей жизнью за все, о чем рассказал вам сейчас. Но я… я не хотел бы связываться с потусторонними силами. Позвольте мне уйти!

Когда последние лучи заката уступили свое место звездам в ночь накануне пятницы, Омар покинул свой дом. Он вышел черным ходом, и из всех обитателей дома только Айша знала, как он изменил внешность. Человек, пересекавший огромную площадь раскачивающейся походкой уроженца пустынных районов, был одет в черный просторный плащ из верблюжьей шерсти, характерный для арабов из хораишского клана.

Свободная одежда скрывала его фигуру и короткую кривую саблю, заткнутую за кушак, в то время как верхняя часть наряда скрывала его лицо. Даже голос приобрел неприятные гортанные интонации представителей этого рода.

В час наиярчайшего сияния звезд, время последней молитвы, Омар оказался в Джами-Масджид среди сотен молящихся. Выйдя с толпой из мечети, он повернул в сторону в поисках переулка позади мечети. Какие-то еще люди свернули туда же, и он замедлил шаг, чтобы убедиться, что они вошли в дверь дома по левой стороне этой узкой улочки.

Какой-то человек сидел перед дверью. Он задрал голову при приближении Омара, как это делают слепые, в руке у него был посох. Омар остановился напротив него и заговорил:

– Я разыскиваю дом ибн Аташа.

– О товарищ пустынь, ты его нашел. А зачем тебе нужен ибн Аташ?