Омега-самец

Был майский день, первая смена после выходных. Утром жестоко горели трубы, и Стас сразу накатил сто пятьдесят грамм прозрачной, вонючей, живительной, огненной жидкости. Его ломало ещё пятнадцать минут, а потом жизнь показалась сказкой. Настроение стало волшебным, хотелось балагурить и радоваться жизни. Стас несколько раз подкатывал к продавщице в красной униформе черноволосой миниатюрной девушке. Она приехала из Средней Азии. Стас никак не мог запомнить её имя и называл её то Зухрой, то Зульфиёй. Стас делал девушке пошлые комплименты и один раз даже умудрился поцеловать её маленькую кукольную руку. Время от времени Стас забегал в комнату отдыха, чтобы принять очередную дозу алкоголя. Было очень хорошо: в теле и особенно на душе. К трём часам Стас начал чувствовать сильную слабость в теле. В половине четвёртого он отправился в туалет. Спустив штаны, Стас сел на унитаз и потерял сознание. Белый прозрачный дьявол умеет ловить в свои сети слабые души. Стоит только отдать ему душу, и ты будешь получать минуты и часы блаженства. Стас провалился в счастливый сон. Бирюзовые волны с белой пеной тёплого океана неспешно бежали к белому песочному пляжу. Стас валялся на лежаке на животе в больших цветастых лёгких шортах в солнцезащитных очках. Вокруг него суетились четыре девушки монголоидной внешности в бикини. Две делали ему массаж, одна гладила по голове, ещё одна массировала ступни. Не жизнь, а рай. Впереди ветер качал огромные пальмы с бананами и кокосами. Откуда-то была слышна музыка в стиле диско. Есть всё-таки рай, есть места, где хочется остаться навсегда.

На беду Стаса из двух туалетов работал только один, занятый им. Женский туалет не работал. Заместитель директора круглолицая женщина с причёской а-ля Мирей Матье Лариса Сергеевна Шиловская захотела в туалет. Она дважды подходила к туалету дёргала ручку, понимая, что туалет закрыт изнутри, уходила. Прошло двадцать минут. Шиловская постучала в дверь со словами:

– Эй, кто там?! С вами всё в порядке?

В ответ тишина.

Шиловская побежала к начальнику охраны Игорю Ивановичу Барсукову, который был её давним любовником. Барсуков имел пышные усы и внешне походил на старого льва. Барсуков сбегал к своей машине, достал из неё монтировку, при помощи которой взломал дверь туалета.

Стасу снилось, что девчонки перевернули аккуратно его на спину и начали стягивать с него шорты. По его телу побежали мурашки, произошла сильная эрекция. Стас простонал и произнёс вслух:

– О! Девочки мои хорошие.

От сильного скрипа взломанной двери девочки, пляж и океан мигом испарились. Стас непонимающе смотрел на озадаченные лица Барсукова, Шиловской и Кольки Царёва. Шиловская, увидев возбуждённый половой член Стаса, прикрыла ладошкой рот, ойкнула и промолвила только:

– Боже мой.

Ей расхотелось в туалет. Она побежала в свой кабинет. Барсуков кинулся за ней. Он налил в стакан воды, накапал туда несколько капель валерьянки, и протянул ей. Шиловская выпила лекарство. Она сидела за своим столом. Барсуков сидел на столе рядом и гладил её руку.

– Успокойся, Ларис. Это ерунда, – говорил он.

– Ерунда? Где ты таких мудаков находишь? По объявлению? – возмутилась Лариса.

Стас был немедленно уволен. Он плохо понимал, что происходит. Накатить целительной прозрачной жидкости не было возможности. Ему пришлось какое-то время просидеть в коридоре перед кабинетом начальника; пока тот не пришёл в свой кабинет, не вызвал его и не велел ему убираться на все четыре стороны.

Самооткрывающиеся двери торгового центра раскрылись. Из них выбежала плачущая Зульфия-Зухра. Она смешно, по-детски привстала на носки и поглядела вслед согнувшемуся, плетущемуся домой Стасу. Он так и не обернулся.

Голова была паралепипедной, тело и душу рвали на части зелёные демоны. Стас с трудом понимал, что происходит. Он шёл к станции метро. В руке он нёс чёрный целлофановый пакет с литровой стеклянной банкой, так и не съеденного борща и бутербродами, которые приготовила мама.

Три дня Стас не выходил из дома. Он впал в жестокую депрессию. Потом к нему пришла Роза. Родителей дома не было и Стас с Розой полдня прокувыркались в кровати. На шестой день Стас встретился с Колькой и Мишкой. Они привезли водку, буханку и бутылку колы. Выпили во дворе дома Стаса. Ругали Барсукова и его подстилку Ларису.

Депрессия не проходила. Стас перестал отвечать на звонки Кольки, Мишки и Орехова. Его кровать стала его постоянным местом пребывания. Ему снились страшные сны. Грязный вокзал, свалка, костёр, у которого греются бомжи, два милиционера у оврага и слова прилетевшие неведомо откуда: «Ты – говно, ничтожество. Ты ничто не можешь, ничего у тебя никогда не получится». Как приговор.

Анна Сергеевна стала бояться за сына. Однажды она сидела в кафе с подругой, тоже учительницей Ольгой Прохоровной Соловьёвой, преподававшей биологию. Это была блондинка с пышными формами, ровесница Анны Сергеевны. Подруги пили водку и много курили.

– Боюсь я за сына, – призналась Анна Сергеевна. – Иногда я думаю, что лучше бы я родила от Серёги Грачова, нежели от Андрея.