Омегаверс (СИ)

Салли свернул за какой-то угол, споткнулся и упал на припорошенную снегом дорогу, но не почувствовал боли от удара - в груди болело гораздо сильнее. Не только невыпитое Алексом молоко жгло, но и сердце, которое безжалостно тянуло парня обратно. Судорожно вцепившись в плащ и ботинки, Салли взвыл раненым зверем. До смерти хотелось вернуться назад, домой, к Алексу, к родителям... но он не посмел подвергать их опасности и предать память тех, кого он уже потерял. В этот миг Салли как никогда ненавидел себя - за слабость и безволие. Ведь знал - ЗНАЛ!!! - и всё же повторил судьбу Риана. Инстинкт инстинктом, но ведь он мог укротить его силой разума и здравого смысла... и не сделал этого. Как не смог Рейган Мариус, как не смог Риан, как не смог Алекс. И он не смог, поддавшись своей омежьей природе. И не имеет никакого значения тот факт, что сейчас всё совсем не так, как тогда, много лет назад.

Риан пришёл к Воронам один. Осиротевший, загнанный на самое дно, с колоссальной тяжестью долга на плечах и смертельным страхом за мужа, попавшего в лапы внутренней разведки. Отчаянный комиссар, дав своим соратникам команду залечь на дно, начал готовиться к новому рывку. Он добывал деньги и оружие, выяснял обстановку, собственными руками оборудовал несколько схронов. И всё это время он носил под сердцем желанного ребёнка. Он работал до последнего и только незадолго до рождения сына дал себе перерыв, чтобы исполнить свой долг. Риан намеревался растить сына сам, как его растил и воспитывал отец. С этой мыслью он пришёл к Воронам за помощью. Он просто не решился рожать в одиночку, как Рейган, опасаясь, что его тело - результат безумного эксперимента - выкинет какой-нибудь фортель... И встретил Лексуса, в котором учуял омегу, так похожего на любящего и заботливого Римуса. Именно Лексусу Риан решился доверить своё главное сокровище. Своего первенца. Все последующие годы он яростно трудился, возрождая подполье, собирая людей под свою руку, продолжая дело отца... и страдая от невозможности видеть, как растёт его кровиночка. Двадцать три года - внушительный срок... Даже Джеймс-младший не смог полностью заполнить эту пустоту.