Омела и меч

— Но он — гнойник, который следует отсечь. Это проклятье 'нынешнего аристократического Рима, и даже наш император Нерон… — Петиллий прикусил язык. — Нет, ты был прав. Если бы он пришел, я не был бы к нему излишне строг. Забудь об этом и ступай отдыхать.

Глава десятая

Возвращение памяти. — Звук трубы. — Проблема верности. — Поражение Боадицеи. — Сны и лихорадка. — Надежда на будущее.

Некоторым опытным легионерам удалось в ту ночь немного поспать, но Квинт не принадлежал к их числу. Он сидел рядом с Фероксом, привалясь к скале, и, глядя в ночь, размышлял. Думал о матери и сестре, и о поисках, которые привели его в Британию и некогда казавшимся ему самым важным, что есть на свете. Потом подумал о Регане, — он все еще носил ее пряжку, приколов ее к белой льняной тунике под начищенной центурионской кирасой, — о Регане, что была далеко, на другом конце Британии, в странном доме Верховного друида вокруг живого дерева. Возле этого Дерева он поцеловал ее, там они признались друг другу во взаимной любви.

«Ты не вспомнишь этого, Квинт — иначе бы я не допустила… » Но теперь он помнил! Пока он сидел здесь, в лощине, в ожидании битвы, последние туманы внезапно рассеялись. Трава забвения больше не затуманивала память о том удивительном дне.

— Регана… — прошептал он. Мольба, исполненная страстной тоски и желания была столь сильна, что ему казалось, будто девушка может ее услышать. Но она тут же пресеклась — бледные лучи рассвета уже пробивались сквозь деревья.

Квинт внимательно осмотрел Ферокса — копыта, седло и уздечку, затем поднял своих людей и велел им снова проверить лошадей и оружие. Пожелал доброго утра Руфию. Тот отдал честь и сказал:

— Похоже, будет отличный день, центурион.

— Похоже на то, — ответил Квинт, и, обернувшись, увидел Диона и Фабиана.

— Отличный день, чтобы приканчивать королев? — хихикнул Дион. — А мы пришли, чтобы позавтракать с тобой. Чувствительный порыв. Виват пшеничным сухарям! — И он раскусил сухарь крепкими ровными зубами.

Фабиан неторопливо улыбнулся Квинту.

— Все, что беспокоит Диона, это его брюхо, как ты должно быть, помнишь.

— Помню, — Квинт усмехнулся в ответ. Он был глубоко рад видеть их обоих, понимая, хотя никто не допускал и намека на это, что оба пришли с ним попрощаться, на всякий случай. — Где вас разместили?

— В Четырнадцатом, в пятой когорте, как раз за штурмовыми отрядами, — сказал Фабиан. Оба гонца были сейчас в полном армейском вооружении, при двух дротиках, легком и тяжелом, и коротких мечах.

— Я, по правде, в лучшем положении, — заявил Дион. — Как выгодно порой быть коротышкой! Отступив немного, я могу полностью спрятаться за спиной этого здоровенного галла. Очень удобно!

Квинт и Фабиан, знавшие отвагу Диона, не обращали внимания на его болтовню.

— Интересно, когда Боадицея почтит нас своим прибытием? — спросил Квинт.

— Думаю, вскоре после рассвета, — отвечал Фабиан. — Один из наших шпионов-кантиев сообщил, что в эту ночь она стояла лагерем в Браухинге.

Едва он договорил, над лагерем раздался трубный сигнал тревоги.

— Ну, мы пошли развлекаться. — Дион хлопнул Квинта по плечу. — Доброй охоты!

— И вам того же.

Они пожали друг другу руки. Спеша через лощину к своим постам, Фабиан с Дионом задержались у грубого каменного алтаря, Юпитера, дотронувшись до него на ходу. Да, подумал Квинт, вознесший клятву у этого алтаря несколько раньше, может быть верховный бог сохранит сегодня Рим под своей защитой. Он обернулся и убедился, что все его люди уже поднялись в седла.

Кирпично-красный диск солнца поднялся над лесом. Лучи его озарили лощину, где ожидали легионеры. Затем собрались облака и небо стало жемчужно-серым. С севера потянуло холодным ветром. Все еще ничего не происходило. Лошади переминались, пощипывая чахлую траву. Люди приглушенно переговаривались. Напряжение разбил губернатор, подъехавший на высоком гнедом коне.

Светоний окинул взглядом расположение и экипировку солдат.

— Повтори, что ты должен делать, — приказал он Квинту.

— Ждать… Не двигаться, когда легионы пойдут в бой сразу после твоего сигнала. Затем атаковать здесь, — Квинт указал вправо, на склон, — следовать внизу за легатом Петиллием и пробиваться, сквозь врага навстречу левому крылу кавалерии.

Губернатор кивнул.

— И сомкнуть клещи. Легат Петиллий решит, когда поворачивать. — Он тронул поводья и поехал к следующему центуриону и его отряду. В два часа Светоний проверил все свои силы и вернулся обратно, заняв место в тылу пехотинцев.

Это сон, и ничего не случится, думал Квинт, как и все неотрывно вглядываясь в кремнистую равнину. Не было ни проблеска солнца, ни дождя, лишь пасмурное серое небо и порывистый ветер.

Именно ветер принес первое предупреждение, когда Квинт в двадцатый раз проверял острие кавалерийского копья и взвешивал на руке тяжелый щит.