Омен. Дэмьен

Анна улыбнулась и подошла к Марку, а Бухер направился в сторону Дэмьена, который стоял, прислонившись плечом к стене. Мальчик заметил приближение Бухера, улыбнулся и вежливо кивнул, надеясь, что тот пройдет мимо. Дэмьена не устраивала перспектива заниматься болтовней со взрослыми, ведь поблизости находился такой роскошный торт!

– Как к вам относятся в Академии, Дэмьен? – спросил Бухер.

Дэмьен вздрогнул.

– Хорошо, мистер Бухер.

– А сержант Нефф? Он как? – продолжал спрашивать Бухер. Дэмьен заинтересовался.

– Вы его знаете? – удивился мальчик. Растерянность была написана на его лице.

Бухер рассмеялся и положил руку на плечо Дэмьену.

– Я спросил о нем только потому, что наблюдаю за вами, – улыбаясь, пояснил Бухер. Дэмьен не знал, что и ответить. Он смутился и снова уставился на торт. От Бухера, похоже, было трудно отделаться. – Скажите, пожалуйста, Дэмьен, – опять начал тот, – а знаете ли вы, чем я занимаюсь в «Торн Индастриз»?

Дэмьен взглянул на него и отрицательно покачал головой:

– Не совсем, сэр. – Мальчику казалось, что его глаза достаточно красноречиво выражают скуку, но деликатность не позволяла резко оборвать разговор. Между тем Бухер продолжал:

– А вам следует знать о «Торн Индастриз» абсолютно все. В конце концов ведь однажды компания станет вашей.

– И Марка, – поправил его Дэмьен.

– «Вашей» – я имел в виду вас обоих, – уточнил Бухер. «Этот мальчик – не дурак, – подумалось ему. – Такту и дипломатии обучен прекрасно». – А почему бы вам не зайти как-нибудь на завод? Поглядеть на все своими глазами?

Предложение показалось Дэмьену заманчивым.

– А можно я приду с друзьями? – спросил он. И тут же представил себе, как они под видом экскурсии на целый день отделаются от занятий в Академии.

– Конечно, конечно, – тут же согласился Бухер, делая при этом широкий жест политика, только что удачно завершившего дело чрезвычайной важности.

В это время Ричард Торн постучал серебряной ложечкой по хрустальному бокалу; этот звук заставил всех разом замолчать. Гости расселись за столом, и Ричард поднял свой бокал:

– Именно в такие моменты хочется поднять бокал за нашу удачу и поблагодарить судьбу за все, что мы имеем. Потому что мы действительно имеем очень многое. Торны – особая семья. И очень важно, что мы используем свое привилегированное положение, как мне кажется, правильно и мудро. Мы ни на минуту не должны забывать: так было всегда, но все это может оборваться, если мы не будем много и упорно трудиться, дабы быть достойными того, что нам оставлено. Это все, что я хотел сказать. Марк, ты, конечно, будешь рад услышать, что я не собираюсь тут выступать с речью.

– Но ведь ты как раз только что с ней выступил, папа, – возразил Марк, и все рассмеялись. Ричард жестом призвал гостей к молчанию.

– Хотя мне действительно надо сказать еще кое о чем… – За столом раздались дружные и нарочитые стоны. – Помогите! – театрально воскликнул Ричард; – Я чувствую себя как победивший адмирал Нельсон!

На этот раз все покатились со смеху. Счастливые слезы выступили на глазах Ахертона, а Чарльз Уоррен ухмылялся, как Чеширский кот.

Ричард, как ни в чем не бывало, продолжал:

– Я все-таки скажу, как бы вы ни пытались меня остановить. – Он на мгновение замолчал и для пущего эффекта затаил дыхание. А затем, заскользив по паркету, закричал: – Все к окну!

Несколько озадаченные, гости бросились за ним. Однако первым подскочил к отцу Марк, обожавший сюрпризы и надеявшийся на очередную забаву.

– Пожалуйста, выключите свет, – попросил Ричард, когда вся компания собралась у широкого окна. Комната погрузилась во мрак. Деньги творят чудеса! Снаружи в темном ночном небе, как по мановению волшебной палочки, вспыхнул фейерверк. Это был один из самых ярких и красочных фейерверков, когда-либо виденных присутствующими. Зеленые, голубые, желтые и красные радужные брызги рассыпались по небу, превращая ночь в неоновый день. Взлетали ракеты, оставляя за собой хвосты огненных брызг; шипя, они взрывались где-то в полутора сотнях футов над озером. И вдруг вся эта полыхающая феерия каким-то образом распалась на огромные красочные буквы: С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, МАРК И ДЭМЬЕН!

Все ошеломленно замерли и тут же принялись неистово хлопать в ладоши, обниматься и целоваться.

– В это невозможно поверить, папа! – воскликнул Марк, бросившись к отцу, чтобы обнять его.

Дэмьен улыбался. Он, пожалуй, был так же взволнован, как и Марк, но не считал нужным выражать свои чувства подобным образом. Его эмоции были глубоко запрятаны и всегда строго контролировались.

Единственным человеком, оставшимся ко всему этому пиротехническому зрелищу совершенно безразличным, был Бухер. Он стоял позади Дэмьена и пытался опять поговорить с ним. Склонившись над мальчиком, он зашептал ему на ухо:

– Тринадцатилетие юноши многие расценивают как начало половой зрелости. Мужского начала. Евреи, например, называют его «бар митцвах». В переводе с иврита это означает «Сын Долга», или «Человек Долга».