Омен. Пенталогия

Эванс нахмурился:

— Вы сказали, пять кинжалов?

— Да, совершенно одинаковых. Я полагаю, они хранятся в вашем так называемом музее Ужасов. Дело в том, что их обнаружили несколько лет назад в Чикаго, и наш Чикагский музей с удовольствием бы их выставил на короткое время. Разумеется, по окончании этого срока мы их тут же вернем. — Даже не знаю… — промямлил Эванс.

— Насколько я понимаю, вся информация, поступающая к вам, хранится в делах, так? Ну, я имею в виду отпечатки пальцев и все такое?

Эванс кивнул.

— Так значит, эти кинжалы могут понадобиться, если вдруг преступника опознают?

— Точно так.

— Не хочу показаться назойливым, но, похоже, в ближайшее время это маловероятно? — с улыбкой заметил Бреннан.

— Согласен, — улыбнулся в ответ Кеннет.

— Так вот, в любой момент, как только вам понадобятся кинжалы, мы их вам тут же возвращаем.

— Однако в таком случае я буду вынужден настаивать, чтобы кинжалы находились под надежной охраной.

— В этом можете не сомневаться.

— Ну, тогда не вижу причин, чтобы…

— Отлично! Спасибо. Огромное спасибо. Чикагский музей будет просто в восторге от этой новости.

Они снова перешли на тему об американском футболе, и Эванс просидел у посла еще минут двадцать. Где-то в глубине сознания у полицейского затаилось любопытство: зачем все-таки американскому послу понадобились эти древние кинжалы?

Усаживаясь в автомобиль, Кеннет, не сдержавшись, произнес:

— В конце концов, не наше собачье дело знать на кой черт Бреннану эти штуковины.

И, действительно, важен был результат: теперь посол США обязан Кеннету, а помощнику шефа Главного полицейского управления это непременно рано или поздно пригодится.

Сегодня Кеннет Эванс был вполне доволен собой.

— Маргарет! — с порога окликнул жену Бреннан. Хотя был почти уверен, что та еще бродит по магазинам. Но все-таки должен же он убедиться, что ее действительно нет дома. Бреннан вовсе не горел желанием отвечать на ее вопросы, — а они, конечно, непременно возникнут. Да и ответы его вряд ли смогут удовлетворить жену.

Бреннан плеснул в бокал виски, в который раз отмечая, что слишком зачастил с выпивкой, да черт с ней. Как только весь этот кошмар закончится, если он вообще может закончиться — дозы спиртного тоже сократятся.

— Ну, давай же побыстрее, где ты там запропастился, — сквозь зубы ругался Бреннан, думая о посыльном из полицейского управления, которого Эванс обещал прислать еще к шести часам.

Наконец, раздался звонок. Бреннан бросился к двери. Посыльный вручил ему пакет, и, попросив расписаться в получении, вежливо откланялся и направился к своему мотоциклу.

Закрыв дверь, Бреннан кинулся в свой кабинет. Пакет был прочно перевязан, и Бреннан, пытаясь развязать бечевку, обложил весь белый свет. Кипя от негодования, он схватил ножницы и перерезал шпагат. Из пакета выскользнули кинжалы, и один из них, падая, задел ладонь Бреннана. Тот вскрикнул от боли. Из тонкого, прямого надреза заструилась кровь.

Кинжалы упали на пол, к каждому была прикреплена номерная бирка. Нож, что поранил руку Бреннана, вонзился острием в паркет и теперь, слегка раскачиваясь, торчал в нем. Филипп протянул было руку, чтобы собрать кинжалы, но кровь закапала прямо на рукоятку торчащего в полу стилета. Чертыхнувшись, Бреннан поспешил в ванную, чтобы залепить ранку пластырем. Наклеивая пластырь на ладонь, он обратил внимание, что порез пришелся как раз на то место, которое хироманты называют линией жизни, и пересекал названную линию в точке, соответствующей примерно среднему возрасту. Бреннан невольно застонал. Однако на этот раз он быстро справился с охватившим его страхом и вернулся в кабинет.

Нож все еще торчал из паркета. Рукоятка была обагрена его, Бреннана, кровью. Филипп вытащил из пола кинжал и попробовал стереть кровь салфеткой. Но кровь только размазалась по всему телу и лику Христа. Бреннан возвратился в ванную, вымыл нож и, осторожно вытерев его полотенцем, снова поднялся в свой кабинет. Выдвинув там ящик письменного стола, Филипп достал из него кинжал, врученный де Карло. Затем собрал все кинжалы вместе, расположив их в форме креста.

К нему были обращены шесть ликов Христа, искаженных агонией, шесть ликов, от которых он не в силах был оторвать взгляд. Он как будто смотрел на колеблющееся пламя костра — завораживающее, манящее и в то же время будоражащее неведомые глубины души.

Он не помнил, сколько вот так, зачарованно простоял. Услышав скрип входной двери, он вздрогнул. Затем сдвинул кинжалы в кучу и спихнул их в ящик стола. Он только-только успел их спрятать, как в кабинет вошла Маргарет.

Бреннан поздоровался с женой и задумался над тем, что он будет делать дальше.

Этот день был, пожалуй, самым жарким в году. К тому же он выдался еще и на редкость влажным. Бухер и Дэмьен неспешно прогуливались по Пирфордскому парку. Собака не отставала от них. В жужжание пчел вплеталось стрекотанье кузнечиков; высоко в небе заливался жаворонок.