Омерта

– И что ты думаешь? – спросил Силк Бокстона. Заместитель ему нравился. Бокстон, как и он сам, верил в Бюро, верил в неподкупность и честность его сотрудников и руководства, верил, что по эффективности оно даст сто очков вперед любому другому правоохранительному ведомству.

– Вроде бы говорил он откровенно, – ответил Бокстон. – Но они всегда так говорят.

Это точно, подумал Силк. И вдруг вспомнил о том, что медальон на золотой цепи за время разговора ни разу не шевельнулся, словно его приклеили к коже.

Самую важную встречу Силк провел последней: с Тиммоной Портеллой, единственным в Нью-Йорке, за исключением дона Априле, боссом мафии, избежавшим суда после проведенного Силком расследования.

Портелла руководил своим бизнесом из громадной квартиры-пентхауза, занимавшей большую часть крыши принадлежащего ему высотного здания, расположенного в Вест-Сайде. Система охраны здания ничуть не уступала Форт-Ноксу, а до своего поместья в Нью-Джерси Портелла добирался обычно на вертолете, для которого на крыше имелась посадочная площадка. Так что его нога чрезвычайно редко касалась тротуаров Нью-Йорка.

Портелла, мужчина необъятных размеров, в темном костюме и белоснежной рубашке, встретил Силка и Бокстона в своем кабинете, заставленном огромными кожаными креслами. Панорамные, во всю стену, окна из пуленепробиваемого стекла не мешали любоваться городским пейзажем.

Силк пожал мясистую руку, отметил качество темного галстука, свисавшего с толстой шеи.

– Курт, чем я могу тебе помочь? – высоким тенором спросил Портелла. Бокстона он проигнорировал.

– Меня интересует дело Априле. Я подумал, может, ты сможешь сообщить мне что-нибудь интересное.

– Его убийство просто позор. Все любили Раймонде Априле. Для меня загадка, кто мог пойти на такое. В последние годы дон стал таким хорошим человеком. Святым, истинным святым. Раздавал деньги, словно Рокфеллер. Когда бог забрал его, душа у него была чиста.

– Бог его не забрал, – сухо ответил Силк. – Убивали профессионалы. Следовательно, должен быть мотив. – Во взгляде Портеллы что-то мелькнуло, но он промолчал, поэтому Силк продолжил: – Ты много лет имел с ним общие дела. Ты должен что-то знать. Что ты можешь сказать насчет племянника, который наследует банки?

– Действительно, много лет тому назад какие-то дела у нас были, – кивнул Портелла. – Когда Априле уходил на заслуженный отдых, он мог с легкостью убить меня. Я, однако, жив, и это доказывает, что мы не были врагами. Насчет племянника я ничего не знаю, кроме того, что он музыкант. Поет на свадьбах, вечеринках, даже в маленьких ночных клубах. Один из тех молодых людей, от которых старики вроде меня без ума. Он продает хорошие итальянские макароны. – Он помолчал, вздохнул. – Убийство великого человека всегда окутано тайной.

– Ты знаешь, что твоя помощь не останется незамеченной.

– Разумеется. ФБР всегда играет честно. Я знаю, что моя помощь мне зачтется. – И тепло улыбнулся Силку и Бокстону, продемонстрировав ровные, белые зубы.

– Я читал досье этого парня, – сказал Бокстон Силку по дороге на работу. – Он торгует наркотиками, контролирует проституцию, и он – убийца. Как получилось, что мы не смогли его посадить?

– Вреда от него меньше, чем от большинства остальных, – ответил Силк. – И мы его еще посадим.

Курт Силк приказал организовать электронное наблюдение за домами Николь Априле и Асторре Виолы. Федеральный судья подписал соответствующий ордер. Не то чтобы у Силка возникли какие-то подозрения, он просто хотел подстраховаться. Николь могла причинить немало хлопот, а у Асторре разве что не росли крылышки. Существование ангелов на грешной земле вызывало у Силка большие сомнения. О том, чтобы поставить «жучки» в доме Валерия, не могло быть и речи: он жил на территории военной академии.

Силк узнал, что лошади, которых он видел на лугу, – страсть Асторре. Что каждое утро перед верховой прогулкой он сам чистил и взнуздывал одну из них. Более того, на прогулку выезжал в классическом английском наряде, включая красную куртку и охотничье кепи из черной замши.

Ему с трудом верилось в беспомощность Асторре, которого как-то раз выбрали в качестве жертвы трое грабителей. Случилось это в Центральном парке. Асторре, похоже, ускользнул, но из полицейского отчета Силк так и не понял, чем закончилась эта история для грабителей.

Двумя неделями позже Силк и Бокстон смогли прослушать записи, сделанные в доме Асторре.

Пленки зафиксировали голоса Николь, Маркантонио, Валерия и Асторре. Лишившись масок, теперь они представлялись Силку более живыми и человечными.

– Почему они пытались тебя убить? – спрашивала Николь, ее голос переполняла тревога.

И куда только подевалась та холодность, с которой она принимала Силка.

– Должна быть причина, – заметил Валерий. Его голос звучал гораздо мягче. – Я не имел никакого отношения к делам старика, поэтому за себя я не волнуюсь. А как насчет тебя?

В голосе Маркантонио звучали пренебрежительные нотки: чувствовалось, что он не любил брата.