Омерта

За годы между Буджи и Асторре установились отношения, вплотную придвинувшиеся к той черте, за которой начиналась любовь. Асторре был любимчиком Буджи, хотя она без колебания покидала его, чтобы провести уик-энд с каким-нибудь палермским бизнесменом. Когда Асторре попытался упрекнуть ее в этом, она осадила его доводами, логика которых основывалась на здравом смысле.

— Мне двадцать один год. Красота — мой капитал. В тридцать лет я могу быть домохозяйкой, окруженной выводком детей, или богатой, независимой женщиной, владелицей собственного магазина. Конечно, мне с тобой очень хорошо, но ты вернешься в Америку, ехать в которую у меня желания нет, даже если бы ты и захотел взять меня с собой. Давай наслаждаться жизнью, как два абсолютно свободных человека. Несмотря ни на что, ты снимешь с меня сливки до того, как я устану от тебя. — Она помолчала, прежде чем добавить: — И потом, рассчитывать только на тебя слишком опасно.

Нелло принадлежала огромная вилла, расположенная на берегу моря, в нескольких милях от Палермо. Десяти спален вполне хватало для вечеринок, которые устраивали там Нелло и Асторре.

На территории виллы были бассейн, очертаниями напоминающий Сицилию, и два теннисных корта, которые использовались крайне редко.

По уик-эндам виллу заполняли многочисленные родственники Нелло, приезжающие из разных мест покупаться в море. Дети, которые не умели плавать, теннисными мячами играли в футбол на кортах.

Асторре в этой семье принимали, как любимого племянника. Нелло стал ему братом. По вечерам он даже приглашал Асторре на сцену, и они дуэтом пели итальянские любовные баллады, неизменно срывая бурные аплодисменты.

Лев Палермо, тот самый погрязший в коррупции судья, вновь предложил свой дом для встречи Бьянко и Лимоны. Опять каждый мог привезти с собой четырех телохранителей. Бьянко уже согласился отдать малую часть своей строительной империи, чтобы гарантировать перемирие.

Асторре, однако, предпочел готовиться к худшему. И он, и двое его подчиненных вооружились до зубов.

Лимона и его сопровождающие уже ждали в доме судьи, когда появился Бьянко со своими телохранителями. За стол, естественно, сели только судья все с той же гривой седых волос, перехваченных на этот раз розовой лентой, чтобы не падали на лоб, Бьянко и Лимона. Последний держался чрезвычайно дружелюбно и постоянно оказывал Бьянко знаки внимания. Он даже пообещал, что убийств судей больше не будет, особенно тех, кто брал взятки от Бьянко.

Когда обед подходил к концу и они готовились перейти в гостиную, чтобы окончательно обо всем договориться, Лев извинился и сказал, что вернется через пять минут. По интонациям голоса и выражению лица чувствовалось, что у него возникла необходимость справить нужду.

Лимона открыл новую бутылку вина, наполнил стакан Бьянко. Асторре подошел к окну, выглянул на подъездную дорожку, на которой стоял одинокий автомобиль. Заметил белую гриву Льва Палермо, выскочившего из двери черного хода.

Он нырнул в кабину, и автомобиль тут же сорвался с места.

Асторре не колебался ни секунды. Мгновенно сообразил, что к чему. Пальцы правой руки сами по себе сжались на рукоятке пистолета. Лимона и Бьянко в этот момент пили вино, взявшись за руки. Асторре шагнул к ним, выхватил пистолет и выстрелил Лимоне в лицо. Пуля разбила стекло, прежде чем вонзиться в рот Лимоне, и осколки, как маленькие бриллиантики, рассыпались по столу.

Асторре уже повернулся к телохранителям Лимоны и продолжил стрельбу. К нему присоединились его люди. Через несколько секунд на полу лежали еще четыре трупа.

Бьянко в изумлении уставился на Асторре.

— Лев покинул виллу, — сказал тот, и Бьянко понял, что их заманили в ловушку.

— Теперь ты должен быть предельно осторожен, — он указал на лежащего на полу Лимону. — Его друзья попытаются тебе отомстить.

Сильный человек может быть верным, но только это не всегда уберегает его от беды. Так случилось и с Пьетро Фиссолини. После того случая, когда дон, пойдя против своих принципов, проявил милосердие, Фиссолини ни разу не предал дона, зато предал собственную семью. Он соблазнил жену племянника Альдо Монцы. И произошло это через много лет после похищения дона, когда Фиссолини уже перевалило за шестьдесят.

Такой глупости от него никто не мог ожидать.

Соблазнив жену племянника, Фиссолини тем самым потерял право возглавлять свой клан. Потому что в любой части мафии, желающей сохраниться единым целым, семья всегда ставилась во главу угла. Ситуация осложнилась тем, что жена Монцы приходилась Бьянко племянницей. И если бы муж отомстил жене за измену, Бьянко этого бы не потерпел. Так что мужу ничего не оставалось, как убить своего любимого дядю и главу клана. В двух провинциях могла начаться кровавая резня. Асторре запросил инструкций у дона.

Ответ пришел быстро: «Один раз ты его спас и теперь реши его судьбу».