Омерта

Эспинелла услышала о Рудольфе во время облавы на проституток, которая проводилась в элитных отелях города в рамках борьбы за общественную нравственность. Консьержу одного из них уж очень не хотелось давать показания под присягой, и он рассказал ей о Рудольфе. Эспинелла подумывала о том, чтобы арестовать его, но однажды встретилась с Рудольфе, воспользовалась его услугами и решила, что лишать женщин такого удовольствия — куда как большее преступление.

Наконец он постучал в дверь, спросил: «Можно войти?»

— Я рассчитываю на это, котик, — ответила она.

Рудольфе вошел, оглядел ее.

— Отличная глазная повязка.

Во время первого сеанса Эспинелла удивилась, когда Рудольфе вошел в комнату голым.

— А чего одеваться, если потом придется раздеться? — удивился он, высокий, мускулистый, с татуировкой тигра на правом бицепсе, густой светло-русой порослью на груди. Волосы на груди особенно ей нравились, они выгодно отличали Рудольфе от моделей в глянцевых журналах с ощипанным, выбритым, блестящим от масла телом, то ли мужчин, то ли женщин. Сразу и не скажешь.

— Как жизнь? — спросил он.

— Лучше не спрашивай, — ответила Эспинелла. — Скажем так, мне необходим курс сексуальной терапии.

Рудольфе начал со спины, добрался до шеи, потом перевернул ее, помассировал грудь и живот. И когда начал поглаживать промежность, Эспинелла уже тяжело дышала, а ее «дырочка» сочилась влагой.

— Почему другие мужчины не могут делать того же? — с удовлетворенным вздохом спросила Эспинелла.

Рудольфе уже собирался перейти к основной части, массажу языком. Вопрос этот он слышал многократно, и его самого изумляло количество сексуально неудовлетворенных женщин.

— Для меня загадка, почему другие мужчины не могут делать то же самое. А что ты думаешь по этому поводу?

Ей не хотелось прерываться, но она чувствовала, что Рудольфе хочется поболтать, прежде чем перейти к главному.

— Мужчины — слабаки. Все основные решения принимаем мы. Когда играть свадьбу. Когда заводить детей. Мы ими правим и используем там, где они могут хоть что-то сделать.

Рудольфе улыбнулся.

— Но при чем тут секс?

Эспинелле хотелось, чтобы он вернулся к прерванному занятию.

— Не знаю. Это всего лишь теория.

Рудольфе вновь начал ее массировать, неторопливо, ритмично. Без устали. И всякий раз, когда он поднимал ее на вершину блаженства, она представляла себе, какая чудовищная боль ждала следующей ночью Асторре Виолу и его головорезов.

«Макаронная компания Виолы» занимала большой кирпичный склад в Нижнем Ист-Сайде на Манхэттене. Работало там больше сотни человек.

Из больших джутовых мешков они выгружали на конвейер импортированные из Италии макароны, которые потом автоматически сортировались и расфасовывались по коробкам.

Годом раньше, вдохновившись журнальной статьей, в которой описывалось, как небольшие компании резко увеличивали свою рентабельность, Асторре нанял консультанта — выпускника Гарвардской школы бизнеса. Молодой человек предложил Асторре вдвое увеличить отпускную цену, переименовать макароны в «Спагетти дядюшки Вито» и уволить половину сотрудников, заменив их временными рабочими, которые получали бы вдвое меньше. Получив последнюю рекомендацию, Асторре уволил консультанта.

Кабинет Асторре располагался на последнем этаже, в углу помещения размером с футбольное поле. Вдоль стен выстроились фасовочные машины из нержавеющей стали. Дальний торец занимала погрузочная площадка. Видеокамеры контролировали как подъезды к зданию, так и внутренние помещения, чтобы Асторре, не выходя из кабинета, мог отслеживать, кто приходит и приезжает на склад, и контролировать производственный процесс. Обычно склад закрывался в шесть вечера, но в этот день Асторре оставил на работе пять своих самых квалифицированных сотрудников и Альдо Монцу. Он ждал гостей.

Накануне, когда он рассказал Николь о своем плане, она яростно возражала.

— Во-первых, ничего не выйдет. А во-вторых, я не хочу становиться соучастницей убийства.

— Они убили твою телохранительницу и пытались похитить тебя, — напомнил Асторре. — Я не могу сидеть сложа руки, когда опасность висит над нами дамокловым мечом.

Николь подумала об Элен, потом вспомнила споры с отцом за обеденным столом, который определенно сказал бы, что месть — святое дело. Что смерть подруги не должна остаться безнаказанной, а защита семьи — ее первейшая обязанность.

— Почему мы не можем обратиться к властям? — спросила она.

— Слишком поздно, — отрезал Асторре.

И теперь он сидел в своем кабинете, живая приманка. Спасибо Граззелле, он знал, что Портелла и Тулиппа в городе: приехали на совещание.

Конечно, он не мог гарантировать, что разговор Николь с Рубио заставит их заглянуть к нему, но он надеялся, что они предпримут еще одну попытку убедить его, прежде чем начинать войну.

Он предполагал, что его обыщут, а потому оружия при нем не было, за исключением стилета, спрятанного в специальном кармашке, вшитом в рукав.

На мониторе Асторре увидел шесть человек, входящих в здание со стороны погрузочной площадки. Своим людям он отдал приказ спрятаться и не нападать до его сигнала.