Омерта десантника

Фонарь, висящий рядом с палатками медвзвода, освещал сейчас ее лицо. И оно показалось Сафронову совсем не грубым. Не красивым, но симпатичным, приятным. Наверное, оттого, что в слабом освещении не было видно оспинок. Впрочем, подумаешь, какие-то оспинки-рябинки. У многих они есть, и ничего.

– Как вы… Как ты оказалась здесь? – спросил Сафронов.

– Так же, как и тогда в ДРА. Сугубо добровольно, – ответила Надежда.

– Снова в вирусологической службе?

– Нет, на сей раз я фронтовой фельдшер, начальник полевого медпункта, – проговорила Надя. – Пришлось переучиваться, но ничего, справляюсь. Я слышала про Ирочку Строганову… – начала было она, но Сафронов не слишком вежливо прервал ее.

– Ирочка была моей женой, – сообщил он. – Почти целый год.

Потом Надя спросила что-то насчет медобеспечения в сафроновском подразделении. Подполковник ответил. Разговор пошел о каких-то незначительных, но интересных им обоим вещах. К личному больше не возвращались. Сафронов отметил, что обручального кольца у Нади не было. Хотя, конечно же, возможно, оно просто мешало армейскому фельдшеру исполнять обязанности.

Утром следующего дня прапорщик Плужникова отбыла на горную заставу по случаю тяжелого ранения фельдшера, находящегося там вместе с бойцами-десантниками. Фельдшеры, работники среднего медицинского звена, были наперечет. Не очень-то шли в прапорщики выпускники и выпускницы медколледжей.

Сафронов был уверен, что Брянцев сумеет имеющимися под его командованием силами перекрыть тропу, ведущую к горной заставе. Тем не менее тревога не оставляла его. Тревога, переходящая в какую-то странную жалость к этой одинокой женщине. Неяркой и скромной. И доброй. Сафронову запомнились слова, сказанные в начале какого-то фильма из их с Надей юности: «это ведь, наверное, нелегко – быть добрым». Этим даром или приобретенным умением Надя Плужникова обладала.

– Что произошло? Почему ваши подчиненные отклонились от курса? – еле сдерживая себя от истерики, вопрошал генерал Парфенов у полковника Брянцева.

Вадим Романович только что получил сообщение, что бомбардировочная авиация успешно выполнила боевую задачу, но только не в том районе, где планировалось изначально.

– Сафронов – один из лучших командиров-разведчиков, ко всему прочему, в его разведгруппе имеется авиакорректировщик из ВВС. Подполковник сумел выяснить, что НП, в котором по первоначальным данным находился тренировочный лагерь, является ложной целью, – ответил Брянцев. – Для его зачистки потребуется всего одна рота десантников, плюс боевое отделение ФСБ. Сократ Иванович окажет содействие.

– Сговорились, выходит, – не сдержав себя, сболтнул-таки лишнее Вадим Романович.

– Подполковник Сафронов и его подчиненные сумели обнаружить истинную цель спецгруппировки. Не знаю, чем вы недовольны как командующий, – покачал головой Павел Яковлевич.

Генерал ничего не ответил. Надо было как-то выходить из создавшейся ситуации. Лучше всего будет, если этого Ширвани где-нибудь грохнут, но ни в коем случае не возьмут живым. Это, в конце концов, можно будет списать на самих боевиков, взбунтовавшихся против своего командира, пожелавшего перейти на сторону федералов… Однако его, Парфенова, деловые и личные отношения с Виталием Павловичем Шубиным сильно осложнятся. Этого генерал-майору очень не хотелось.

Не прошло и пяти минут, как Парфенов сидел в солдатской палатке, среди бойцов, одетых в камуфляжную форму без шевронов и прочих знаков различия. Это были не солдаты-срочники, а взрослые дюжие мужики лет тридцати-тридцати пяти. Многие с бородами, не отличимые от «духов». Они представляли личное спецподразделение генерала Парфенова. И задействовал их Вадим Романович лишь в самых крайних случаях.

– Смирнов, – обратился к старшему Парфенов. – Смотри на карту! Нужно будет сделать следующее…

– Оплата прежняя? – спросил Смирнов, высокий, бритый наголо амбал лет под сорок, со злым и одновременно цинично насмешливым выражением лица.

– С учетом инфляции, – нервно усмехнулся генерал-майор. – И с премиальными лично от меня, так как работать будете в условиях повышенного риска.

– Кто это? – спросил Федор, ткнув стволом в сторону «адъютанта», которого отвязали от дерева и поставили напротив полковника Ширвани.

Остальные пленники-вертолетчики остались привязанными к стволам. На их счастье, время года было достаточно теплым.

– Шакал, – только и произнес в ответ Ширвани.

– Тоже верно, – кивнул Федор. – А как его имя и звание?

– Полкан вонючий ему звание.

И тут Ширвани дернул челюстями, сделал быстрое жевательное движение и, хрипло вскрикнув, рухнул на бок, уронив лицо в невысокий дикорастущий кустарник.

– Встать! – рявкнул Федор, тут же ткнув полковника своим берцом в поясницу.

Тот лишь вяло дернулся. Старший лейтенант Озерин приподнял за волосы голову полевого командира, держа при этом наготове пистолет. Глаза полевого командира были закрыты, тело вновь вяло дернулось, а из угла рта потекла бурая струйка.

– Да он язык себе откусил! – первым догадался Максимов.