Омерта. Книга вторая

Я словно смотрю в свое отражение. Или…в свой изуродованный временем и совершенными грехами портрет, который мог бы нарисовать Бэзил Холлуорд. (*художник, написавший портрет Дориана Грея, в одноименном романе)

Меня тошнит от знакомых черт, которые я замечаю. Лицо Доменика Ди Карло — это мое будущее, на случай если я не сдержу обещание, данное Амелии.

Доменик издает тяжелый выдох и, подавив усмешку, выплевывает:

— Ну что, сынок. Кто-нибудь из них сдох? — ублюдок сразу бросает мне вызов.

Перед взором алеет, кулаки накаляются от желания причинить обидчику моей семьи боль. Мгновенно преодолевая расстояние, между нами, я отвешиваю ему мощный удар по челюсти.

Следом идет второй и третий. Голова Доменика мотается из стороны в сторону, словно боксерская груша. Мужчина падает на койку с железными прутьями. Я пинаю его под дых, слыша хруст его нижних ребер.

Блядь. Я убью его. Я убью его здесь и сейчас!

Коктейль из агрессии и ярости проносится пульсацией по венам. Я превращаюсь в чудовище, способное растерзать с жестокостью голодного Гризли.

Я давно не испытывал такого острого желания убить человека.

— Такой агрессивный. Истинное, — бормочет Доменик, сплевывая на пол алый сгусток. — Настоящий представитель нашего ублюдочного мира и мой сын по крови, — давай, ублюдок, я дам тебе время на последнюю исповедь.

— Киан, Мия слишком прекрасна для тебя, — с непозволительной нежностью в сторону Амелии, вдруг произносит он. — И ты знаешь об этом. Она нежная, невесомая. Невинная. Она всегда будет такой. И когда-нибудь она проснётся и поймет, что не в силах изменить тебя и зловонный след чужой смерти и преступлений, которые ты совершал. Она никогда не сможет быть с таким чудовищем, как ты, — тяжело дыша, я позволяю ему продолжить. — Только в кино женщины любят бандитов и ублюдков. Иначе бы твоя мать, которую я сделал своей игрушкой, никогда бы не сбежала от меня. Я любил свою игрушку. Так любил. Я был нежен с ней. По-своему. В перерывах между наказанием, я был очень нежен с ней…я любил Кармеллу. Больше себя самого, больше долбанных денег. А она сбежала. Ушла от меня, — фразы Доменика становятся все более одержимыми, нечленораздельными, нездоровыми.



Я предполагаю, что моя мама по несчастливому стечению обстоятельств попала в его лапы тридцать лет назад. А потом, ей удалось сбежать.

— Она предпочла кочевать по грузовым трейлерам, а не ездить на роскошных машинах, в которых я ее трахал. Позже, я узнал, что заблудившись ночью, она забрела на ферму этого жалкого простолюдина. Там он её и нашел однажды утром. В стоге сена. Ублюдок. Ему крупно повезло, найти бриллиант в чертовом сене, воняющим навозом, как и он сам…

— Если ты любил её, какого черты ты лишил её жизни? — хватая его за ворот футболки, хладнокровно впечатываю его в стену.

— А ты бы не убил, Киан? Раздвинь твоя принцесса ноги перед любителем сена. Она принадлежала мне. ТОЛЬКО МНЕ! Девять лет я искал её. И я нашел. Когда увидел тебя, подумал, что ты выродок Томаса. Иначе бы забрал тебя в семью еще тогда, и все сложилось бы совершенно иначе. Но Морте решил прибрать тебя к своим рукам, Киан. Твоя мать была той еще шлюхой, соблазняющей мужчин одним взглядом. Он был влюблен в мою игрушку. И решил забрать в свою семью ее сына. Ох уж эти итальянские страсти…слишком много горячих мужчин и слишком мало красивых женщин. Поэтому, такие как твоя мать, Мия и Селена — всегда будут пользоваться спросом.

Он рассуждает о женщинах, как о мясе. Как о товаре, выставленном на рынке стройным рядом.

Вновь поддавшись закипающей ярости, я сдавливаю его дряблое горло одной ладонью. Доменик начинает задыхаться, а я намерен медленно сжимать свой кулак крепче, мучительным образом вытянув из него жизнь.

— Не смей омрачать память о моей матери. Еще одно грязное слово и я отрежу твой долбаный язык. Ты просто чертов садист, который держал ее у себя. Я в этом не сомневаюсь. Как и держал взаперти Мию. Не говоря уже о том, что ты задумал сделать с маленькой Селеной. А она твоя дочь!

— Она не моя дочь, — многозначительно протягивает Доменик, заливаясь истеричным и омерзительным смехом. — Но я, итак, уже рассказал тебе достаточно. Все свои тайны я заберу с собой в могилу…ты ведь убьешь меня, сынок? Убей меня. Умоляю, убей меня, — его больной взор хаотично бегает из стороны в сторону. — Давай, отомсти за Кармеллу, за свою кровь, Киан. По-настоящему! Яви мне зверя! Я так скучаю по ней. Я хочу умереть, я хочу к ней, — продолжает умолять меня он. Ди Карло явно находится на грани адекватности. — Убей меня.

Черта с два я убью тебя.

Ослабеваю хватку на его горле, позволяя дышать.

— Я не убью тебя, — озвучиваю свой приговор я. — Ты будешь гнить в тюрьме. Всю жизнь. Ты будешь задыхаться несколько лет в этих стенах, пока не будешь мечтать…получить в подарок мыло и веревку. Даже не рассчитывай на то, что смертью я избавлю тебя от страданий.