Омерта. Книга вторая

— По моим данным, он исцелил около ста человек. Их истории строго секретны. Все они употребляли «цветок бессмертия» под наблюдением Джеймса и Мелодии, после того как Мэл выздоровела, и они стали набирать группы для исследований.

— Это порошок? Таблетки? Что это?

— Существовал в нескольких видах и по-разному действовал на организм. Внутривенное введение давало самый эффективный результат, так как препарат сразу попадал в кровь и начинал действовать на клеточном уровне.

— Звучит невероятно, — сухо подмечаю я, не в силах поверить в то, что это действительно задокументированный факт — исцеление Мелодии и остальных. — Может, совпадение? Насколько тяжелы были состояния этих людей?

— Некоторые стабильны. Иные очень тяжелы, — Трой Кларк направляется к шкафу с многочисленными папками и открывая прозрачную дверцу, достает две из них. — Здесь ты можешь посмотреть анализы участников программы до «цветка бессмертия» и после. Но никаких имен. Только анализы и результаты исследований, истории болезней. Совершенно анонимно и ясно почему. Все имена хранились лишь в засекреченных архивах Джеймса, поэтому на интервью с исцелившимися даже не рассчитывай, Морте.

Принимаю из рук Троя материалы и со скептически поджатыми губами, открываю их.

— Великий он был человек, Джеймс Эванс, — впадает в меланхоличное настроение Кларк. — Около сотни людей исцелились от неизлечимых диагнозов, начиная с Мелодии…

— А что насчет так называемой вечной молодости, которую дарит препарат? — не в силах подавить усмешку, перебиваю я. Глаза Кларка вновь загадочно сверкнули.

— Исследования показали, что под воздействием препарата клетки всего организма обновляются на несколько лет. Для Джеймса это было величайшим открытием и ещё одним волшебным свойством «цветка». Только представь, какую революцию в медицине, в науке, да и во всех областях мира, произвело бы такое открытие, стань оно достоянием общественности, — восхищенно взмахивает руками Трой.

— И в чем подвох? Джеймс же так и не предоставил «цветок бессмертия» широкой публике. Никакой официальности, никакой заявки на «нобелевскую премию», — спрашиваю я, хотя в глубине души уже знаю ответ на свой вопрос.