Омская зима

* * *

Утром встал на порог —

а дорог-то,
дорог
во все стороны света
во владения лета,
словно кто-то их вышил.
В путь-дороженьку вышел,
разве мог тогда знать,
сколь придется шагать?
А пошел — не жалею:
жизнь — не выход в аллею,
приходилось и падать,
возвращаться назад,
но живет в сердце радость:
у дорог нет преград.
Что задумал, затеял
по дорогам рассеял…
Сын взошел на порог —
а дорог-то,
дорог.

* * *

Ходили из туретчины,

ходили из неметчины
по льготному условию
за золотом в Московию,
за брагою медовой,
за девицей бедовой,
за страстью соколиной,
за шубой соболиной,
да за жилеткой бархатной,
да за земелькой пахотной.
Ходили да остались —
давно кресты состарились,
и я смотрю на поле,
где выпала им доля
лежать в земельке пахотной,
и ни жилетки бархатной,
ни шубы соболиной,
ни страсти соколиной,
ни девицы бедовой.
Роняет цвет медовый
во поле медуница.
Светлы в России лица.
И по земельке пахотной,
иду в жилетке бархатной,
и с девицей бедовой
напиток пью медовый.

* * *

У нас в селе Малиновке

Не поют малиновки,
Но зато малинники
У каждого окна.
А мы,
Как именинники:
Единственная улица
Красным-красна.
У девушек в Малиновке
От ягод губы красные.
В платьицах малиновых
В будни,
Словно в праздники.
Одна беда в Малиновке,
Откроюсь вам, друзья!
Два парня
В том малиннике —
Дед Никанор
Да я!

Марина Улыбышева

* * *

Довольно списывать на случай

весь вздор бунтующей крови,
ведь жизнь когда-нибудь научит
любить достойное любви.

Ведь утро выпадет, как жребий,

отбросишь оправданий щит.
Затянешься прогорклым небом,
да так, что в горле запершит.

Все те же травы полевые

запахнут остро и свежо.
И дым отечества впервые
сухие легкие прожжет.

Впервые со слезой не сладишь.

И азиатский суховей
тебя неласково погладит
по непокорной голове.

* * *

Родная по крови, родная по телу,

родства наших душ тебе не обещаю.
Прости меня, мать! Я тебе очужела.
Я нечто иное в себе ощущаю.

Стекает по каплям сгущенное время.

Деревья корнями к земле прирастают
Но в небо взлетает древесное семя
и нечто иное в себе ощущает.

Нелепо впадать в запоздалую ярость,

мечты запоздалые мерить на вырост.
И точит тебя несвобода и старость,
как дерево точит земельная сырость.

Туда, где российское небо светает,

меня молодая судьба заметелит…
А горечь твою — я еще испытаю.
А слезы твои — еще очи застелют.

* * *

Ночь.

Заснуть — мучение и труд.
Правда ль, что душа
с началом века
принимает форму человека,
как вода, налитая в сосуд?

И когда, предметы обелив,

всходит лунный диск,
и нам не спится —
то душа
тоскует и томится.
Ночью начинается прилив!

Татьяна Четверикова