ОМУ

Это происшествие заставило нас отнестись к нашему хозяину с некоторым подозрением. Мы и впоследствии не смогли толком понять его поведение; единственная догадка, пришедшая нам в голову, состояла в том, что мнимая немота каким-то образом помогала ему в гнусных махинациях, которыми он, как позже выяснилось, занимался. Впрочем, и это объяснение казалось нам не вполне удовлетворительным.

Чтобы угодить старику, мы в конце концов отхлебнули «арва ти» и нашли этот напиток плохо очищенным и дьявольски крепким. Желая узнать, из чего он приготовлен, мы спросили об этом хозяина; тот расцвел от удовольствия, схватил светильник и вышел из хижины, предложив последовать за ним.

Пройдя некоторое расстояние по лесу, мы подошли к покосившемуся старому навесу из веток, явно обреченному на разрушение. Под ним ничего не было, кроме куч гниющих листьев и огромного неуклюжего кувшина с широким горлышком, каким-то способом грубо выдолбленного из тяжелого камня.

На несколько минут мы остались одни; старик сунул светильник в горлышко кувшина и исчез. Он вернулся, притащив длинный толстый ствол бамбука и раздвоенный сук. Бросив их на землю, он порылся в куче мусора и извлек нетесаную деревянную колоду с проделанной в ней сквозной дырой; колода немедленно была водружена на кувшин. Затем старик воткнул раздвоенный сук торчком в землю на расстоянии двух ярдов и положил в развилину один конец бамбука, а другой всунул в дыру в колоде; в заключение всех приготовлений он подставил под дальний конец бамбука старую тыквенную бутыль.

Подойдя после этого с хитрым многозначительным видом к нам и восхищенно указывая на свой аппарат, он воскликнул:

— А, кархоури, эна ханна ханна арва ти! — что должно было означать «вот так это делается».

Его сооружение было не чем иным, как самодельным перегонным аппаратом, с помощью которого он вырабатывал местный «самогон». Оно, вероятно, намеренно содержалось в том беспорядочном состоянии, в каком мы его застали, чтобы нельзя было распознать его назначение. Прежде чем мы ушли от навеса, старый пройдоха разобрал аппарат и по частям утащил его.

То обстоятельство, что он открыл нам свою тайну, было характерно для «тутаи оури», то есть туземцев, пренебрегающих указаниями миссионеров; предполагая, что все иностранцы относятся неодобрительно к власти миссионеров, они с удовольствием посвящают «кархоури» в свои проделки всякий раз, как им удается втихомолку нарушить законы, установленные их правителями.

Вещество, из которого вырабатывается спиртной напиток, называется «ти» и представляет собой крупный волокнистый клубень, несколько напоминающий ямс, но уступающий ему по величине. В сыром виде этот клубень исключительно горек, но сваренный или испеченный, приобретает сладость сахарного тростника. После того как «ти» обработают на огне, вымочат и доведут до известной стадии брожения, его смешивают с водой, и он становится готовым для перегонки.

Когда мы вернулись в хижину, на сцене появились трубки; через некоторое время Долговязый Дух, которому вначале «арва ти» понравилась не больше чем мне, к величайшему моему удивлению, принялся мирно попивать ее с Варви; вскоре он и старый пьяница совершенно захмелели.

Это было забавное зрелище. Всем известно, что, пока длится попойка, самые тесные узы симпатии и доброжелательства связывают опьяневших людей. И как серьезно, даже трогательно, достойные собутыльники, занятые своим делом, стараются разъяснить друг другу самые сокровенные мысли!

Итак, вообразите себе Варви и доктора, дружески осушающих одну чашу за другой и преисполненных желания лучше познакомиться; доктор вежливо стремится вести разговор на языке своего хозяина, а старый отшельник упорно пытается говорить по-английски. В результате общими усилиями они устроили такую окрошку из гласных и согласных, что она кого угодно могла свести с ума.

Проснувшись на следующее утро, я услышал чей-то замогильный голос. Это был доктор, торжественно возвещавший о том, что он мертв. Он сидел, прижав руки ко лбу, и его бледное лицо было в тысячу раз бледнее, чем обычно.

— Это адское зелье погубило меня! — воскликнул он. — О господи! У меня в голове сплошь колесики и пружины, как у автомата, играющего в шахматы! Что делать, Поль? Я отравлен.

Но выпив какого-то травяного настоя, приготовленного нашим хозяином, и съев легкий завтрак, мой товарищ к полудню почувствовал себя значительно лучше, настолько лучше, что заявил о своей готовности продолжить путешествие.

Когда мы собирались уходить, обнаружилась пропажа ботинок янки, и, несмотря на тщательные поиски, мы их так и не нашли. Доктор пришел в неописуемую ярость и заявил, что в краже, несомненно, повинен Варви; принимая во внимание его гостеприимство, я считал это совершенно невероятным, хотя и не представлял себе, кто другой мог их утащить. Однако доктор придерживался того мнения, что человек, способный отравить «арва ти» невинного путника, способен на все.

Но напрасно он бушевал, а Варви и я искали; ботинки исчезли.