Омут

После этих слов девочка издала какой-то странный звук, запрокинула голову назад, и та, оторвавшись от тела, приземлилась прямо на колени к моей матери. Женщина принялась гладить ее волосы и приговаривать:

— Все будет хорошо. Все обязательно будет хорошо.

Проснулся в холодном поту.

Я находился у себя дома, в своей постели. Сара спала рядом. Рукой смахнул испарину со лба и уселся на край кровати.

По правде говоря, мне до боли надоели эти внезапные появления в разных местах. Еще несколько часов назад я находился в квартире любовницы, а теперь сплю в своей постели, с женой. Эти провалы во времени не сулили ничего хорошего. В конце концов, я не мог с точностью сказать, что именно происходило в эти промежутки, может быть, что-то ужасное? Может быть, я, подобно обезумевшему лунатику, блуждал по городу в поисках жертвы. Вполне возможно, мои сны — это и не сны вовсе. Кроме того, это чудовищное убийство на пляже, оно в точности повторяет события одного из моих кошмаров. Вполне вероятно, что в своих бессознательных блужданиях я не способен отдавать отчет своим действиям. Слепо повинуюсь импульсу, какому-то врожденному оголтелому инстинкту, который неустанно подталкивает меня все ближе к краю бездны.

Остаток ночи провел на кухне. Курил, слушал радио и размышлял.

Почему мне приснилась девочка? Невинное создание. Поруганное и убитое каким-то кровожадным маньяком. Теперь я мог припомнить что-то подобное, что-то закопанное в могиле под названием «воспоминания из детства».

Кажется, тогда мне было лет шесть. Я гулял в районе гаражей, какой-то непонятной промзоны. Помню высокую, но уже сухую траву, помню серые тучи над головой. Помню стаю собак, резвившуюся где-то неподалеку. Их лай эхом раздается у меня в голове. Помню, как случайно наткнулся на присыпанное пожухлой листвой тело. Помятое, порванное платье, разорванная курточка, но самое ужасное было то, что у этого тела отсутствовала голова. Завороженный этой чудовищной картиной, я стоял не смея пошевелиться. На дороге передо мной появилось несколько псов. Они носились друг за другом, катая по земле какой-то предмет. Этим предметом оказалась изгрызенная, испачканная в грязи голова убиенного ребенка. Похожая на кукольную, со светлыми запутавшимися волосами, она являла собой символ страха, символ неописуемого ужаса, который только мог запечатлеть взгляд шестилетнего ребенка. Я стремглав бросился прочь от этого места, и конечно же, мне не хватило духу рассказать обо всем увиденном отцу. Гулять среди гаражей было запрещено, поэтому страх получить нагоняй от родителя затмил собой все увиденное в тот день.

Детский разум сумел справиться с ситуацией, и со временем воспоминания о той девочке камнем легли на дно памяти, рядом с кучей подобных пугающих или постыдных деяний.

По телу пробежала дрожь. Пепельница была полна сигаретных окурков. Я понимал, что вскрыл какую-то запретную дверь, но назад пути уже не было.

Первой проснулась Сара. Она неуклюже, зевая, выползла из комнаты и, заметив сидящего меня за кухонным столом, как-то равнодушно произнесла:

— Я уж думала, ты опять куда-то пропал.

Она не спеша подошла ко мне. Я продолжал курить и пить кофе. Наверное, вид у меня был потерянный, помятый, какой-то несобранный. Потом я сказал:

— Мне кажется, я заболел.

— Да неужели? И чем же? — ее слова звучали с долей издевки.

— Не знаю. Мне просто нездоровится. — Я потушил сигарету о пепельницу и добавил: — На работу не пойду.

После этого уставшей походкой отправился в спальню и улегся на кровать.

Все вокруг мгновенно стало противным, неуютным, даже каким-то чужим. В голове прокручивались одни и те же мысли, по большей части связанные со смертью. Как ни старался, избавиться от них не получалось.

Засыпал. Сон был короткий и беспокойный. Тело пробивала дрожь. Мерещились какие-то фигуры, какие-то руки тянулись ко мне со всех сторон.

Ворочался с боку на бок, стонал и потел.

Снилось, что я бегу. Преследую кого-то. В моей руке зажат нож, и я жажду им воспользоваться. Моя жертва пытается ускользнуть, пытается скрыться от меня в этих городских джунглях. Я ненасытен, я неутомим, я не сбавляю темп и, подобно дикому зверю, настигаю добычу. Хватаю ее за плечи и наношу несколько сокрушительных ударов в шею. Затем разворачиваю истекающее кровью тело лицом ко мне и с ужасом осознаю, что все это время я преследовал самого себя. Те же глаза, то же лицо, та же прическа. Мой двойник цепляется за жизнь, что-то хрипит, умоляет пощадить, ведь у него жена и дочь. Но я пропускаю эти слова мимо ушей и продолжаю резать плоть умирающей добычи.

Чья-то ладонь коснулась моего лба. Холодная, мягкая. Я, в полудреме, произнес запретные слова:

— Хлоя…

Но открыв глаза, увидел перед собой Сару. Она смотрела на меня пустыми, слезящимися глазами.

Потом я снова провалился в темноту.