Омут

— Больше, чем десятью. Прикинь-ка. Пятьдесят один процент пая Компании Тихоокеанских Очистительных Заводов, при текущей котировке их акций... о-о-о, представьте-ка себе это.

— ПАРЕКО, Компания Тихоокеанских Очистительных Заводов, — повторил я медленно и отчетливо, подумав об утонувшей женщине. — Мне казалось, что его бизнес связан с прокатом такси.

— У него есть такое заведение в Глендейле... Вообще, он запустил руку во все, во что только можно, но ПАРЕКО — его конек. Раньше они занимались нефтяными разработками в Нопэл-Велли. — Морис зевнул и склонил голову на широкое плечо жены. — Все это нагоняет на меня скуку, Лью.

— Продолжай, продолжай, ты выдаешь информацию почище справочного бюро. Где он живет?

— В Велли. — Глаза Мориса были закрыты, и Хильда материнским жестом слегка щелкнула его по лбу. Там целые досье. — Стэффордшир-Истейтс, один из тех районов, куда надо выписывать специальную визу. Я попал туда на одну виллу на вечер в честь Четвертого июля. Почетным гостем у них был Сенатор.

— Соединенных штатов или штата?

— Соединенных Штатов, конечно. Сенаторов всяких штатов у них там пруд пруди.

— Демократов или республиканцев?

— Какая разница?.. Разве я уже не заработал свои десять долларов, а, собиратель мозгов? Хозяин потогонной фабрики?

— Еще один вопрос, интеллектуал с ночной улицы. Откуда у Килборна появились деньги?

— Я что — Бюро контроля внутренних доходов? — Морис собрался было пожать плечами, но рассудил, что для этого деяния потребуется много усилий.

— Ты знаешь то, чего не знают они.

— Я ничего не знаю. Все, что я слышал, — только слухи. Ты толкаешь меня на клевету, возмутитель ночного спокойствия законопослушных граждан. — Морис, сейчас ты ведешь себя не очень хорошо, — мягко сказала Хильда.

Я повторил вопрос:

— Деньги. Откуда они появились?

— Деньги не растут на деревьях. — Морис подавил зевок. — Я слышал: во время войны Килборн разнюхал, что было бы недурно покрутиться на черном рынке автомобилей в Детройте. Потом он бросился сюда, чтобы законным путем вложить в серьезное предприятие деньги, пока их кто-нибудь по закону же у него не отобрал. Теперь он почтенный калифорниец, влиятельный владелец ценных бумаг, и его виллу посещают политики. В дальнейшем на меня не ссылайся, это всего лишь слухи. Может быть, он сам распространяет их, чтобы таким образом прикрыть нечто худшее... что могло бы сейчас прийти мне в голову.

С мечтательной улыбкой Морис оглядел спальню-гостиную и сидя заснул.

Сняв с его носа очки, Хильда уложила на постели мальчишеское мело мужа. Я протянул ей десятку и направился к выходу.

Она пошла за мной.

— Заходи днем, Лью, мы получили из Парижа новые записи Штрауса.

— Приду, когда улучу свободную минутку. Сейчас я должен ехать в Неваду.

— Серьезная поездка?

— Да вроде бы.

— Это где живет Сью, правда? — Ее полное лицо просияло. — Ты собираешься с ней помириться?

— Нет. Я еду по делам.

— Я таки верю, что вы вернетесь вместе. Вот увидишь.

— Дно в ведре провалилось. Даже все королевские мастера, вместе взятые, не смогут заделать такую дыру.

— О, Лью. — Казалось, она вот-вот заплачет. — Вы были такой прелестной парой...

Я похлопал ее по руке.

— Ты милая и хорошая, Хильда.

Морис застонал во сне. Я вышел.

Глава 14

С шоссе, ведущего в сторону Стэффордшир-Истейтс, издали видна медная таблица-указатель, прикрепленная к каменной арке, — сквозь нее новая асфальтовая ветка поворачивала от главной дороги туда, куда мне было нужно. Первым делом таблица сообщала, что данная территория "контролируется частной охраной". Ворота — столбы из секвойи — были открыты, и я въехал на территорию, патрулируемую частным порядком.

Вверх по каньону медленно поднимался утренний туман. Вдоль дороги тянулись высокие кипарисы и вязы, на их ветвях распевали птички. За кирпичными стенами и толстыми рублеными заборами вилл фонтаны забрасывали свои лассо из водяных брызг. Респектабельные дома среди цветочных клумб и лужаек, напоминавших столы для бильярда, расположены были так по отношению друг к другу, что никто, кроме хозяев, не мог наслаждаться их видом. В Сан-Фернандо-Велли собственность олицетворялась красивыми виллами; вокруг них не было ни души, и у меня возникло странное чувство, что красивые приземистые дома — не просто место проживания богачей, они перенесены через каньон еще для каких-то, им одним ведомых, целей.

Я проезжал мимо: "Велми", "Эрбаскот", "Романовски"... далее почтовые ящики возвещали: "Льюисон", "Тэпингем", "Вуд", "Ферингтон", "фон Эш". "Уолтер Дж. Килборн" — аккуратно, по трафарету выведено на девятом ящике, и я свернул на дорогу к дому. Он был сложен из розового кирпича, покрыт плоской, выступающей за плоскость стен из бревен вечной секвойи. Кругом росли бегонии, я насчитал до двадцати их оттенков. Я остановился на покрытой гравием петле-площадке, вышел из машины, проследовал к парадной двери и нажал кнопку звонка. Эхо прокатилось по всему дому.

Местечко было столь же оживленным, как приемная в похоронном бюро глубокой ночью, и почти так же, как она, располагало к себе.