Омут

– Алло! Николай Евгеньевич! Вы меня слышите?

– Да, да… Я просто пытаюсь вспомнить, кто такой этот… Как вы сказали?

– Готлиб Карл Генрихович. Главврач хосписа на Гагарина, в котором содержалась ваша мать. Вам следует явиться для дачи показаний сегодня в восемнадцать тридцать. Неявка будет расценена, как отказ давать показания и препятствование следствию. Если нужна справка для работодателя, мы её вам выпишем. Она будет являться уважительной причиной для пропуска рабочего дня.

– Не нужно. Я безработный. Простите, а в качестве кого меня вызывают?

– Что значит в качестве кого?

– Ну, не знаю… Как свидетеля или как обвиняемого? Для чего вообще вызываете?

– Семёнов, вас вызывают для дачи показаний по уголовному делу об убийстве. В качестве гражданина страны, который в день совершённого преступления имел контакты с пострадавшим. А обвиняемый вы или не обвиняемый – мы сами разберёмся. Вы, главное, явитесь в отделение и тут, на месте уже всё узнаете.

– Я понял.

– Записывайте адрес.

Он продиктовал координаты, ещё раз напомнил о времени визита и повесил трубку. Я посмотрел на экран и с ужасом отметил, как сильно у меня дрожат руки. Сделал глубокий вдох, прикрыл веки и попытался успокоиться. В конце концов, меня вызвали для дачи показаний. Это ещё не значит, что уголовное дело возбуждено в отношении меня. Если так, то доказательств моей вины у них пока нет. Скорее всего, дело возбудили по факту гибели главврача. Естественно, в бассейне были свидетели. И они ясно видели, что старик от кого-то убегал. Видел ли кто-то из них меня? Не знаю. Возможно. Если так, то дела совсем хреновые. Но если судить по тому, что в милицию меня вызвали не по повестке, а по телефону, то остаётся надежда, что со мной хотят поговорить, как с человеком, который просто общался с потерпевшим перед смертью. Иначе приехали бы сами и доставили, куда положено, в наручниках.

Как только я подумал о наручниках, руки снова начали трястись. Этого мне только не хватало! Сесть в тюрьму на десяток лет! За это время Юлька вырастет. Всеми моими планами и надеждами можно будет подтереться, как старой газетой. Всё, ради чего терплю, одним росчерком судьи может превратиться в пыль.

Хотел я его убивать или не хотел – дело третье. То, что он начал удирать, как шальной – не моя вина. Это было его собственным решением. Его личным выбором. Догадался старый гестаповец, какой у его собеседника «диагноз». Не просто так он бросался намёками в кабинете. В итоге сам же себя и угробил. А жертвовать теперь единственной ценностью, которая у меня ещё осталась в этой жизни, из-за ошибки убийцы моей матери, я уж точно не намерен.

Вышел в гостиную и принялся рыться в поисках семейных сбережений. Год назад мы с Машей сделали ремонт в квартире, истратив на него почти все имеющиеся деньги. Но пара тысяч долларов всё же имелась среди старых детских вещей, хранящихся на верхних полках вещевого шкафа. Вернее, она должна была иметься. Я выбросил на пол и перебрал всё, что там лежало, но денег не нашёл. Видимо, Мария, небезосновательно опасавшаяся, что я могу выкрасть дочь, перепрятала сбережения в более укромное место. Или вообще забрала с собой. Скорее всего, так оно и было.

Часы показывали девять утра. До визита в милицию оставался целый день. Мне нужно было срочно найти достаточную сумму, чтобы мы с Юлькой смогли сбежать.

Набрал Лёху. Тот долго не отвечал. В ожидании ответа я, как медведь в зоопарке, вышагивал по комнате от стены к стене. Наконец послышался щелчок и сонный голос сказал:

– Алло.

– Кум, привет! Это я.

– Да уж понятно, что не Дедушка Мороз. Чё ты звонишь в такую рань?

Я ещё раз взглянул на часы.

– Ты чего? Девять утра уже.

– Блин, я с суток! Только спать лёг!

– А… Ну, извини. Я как-то не подумал. Слушай, мне твоя помощь нужна, дружище.

– Смешной ты. А денег тебе, случайно, моих не нужно?

– Я серьёзно, Лёха. У меня проблемы. Мы можем встретиться?

– Так я тоже серьёзно! Или ты думаешь, что у меня тут касса взаимовыручки?

– Кум, мне больше не к кому обратиться. Срочно надо, понимаешь? Не хочу по телефону рассказывать.

– Семёнов, ты издеваешься? Я же говорю тебе – не спал сутки! Дай отдохнуть!

– Твою мать, Лёха! Не будь мудаком!

– Да сам ты мудак! Звонишь, будишь, просишь помочь и тут же мудаком обзываешь! – Он посопел в трубку, а потом добавил более спокойно: – Приезжай. Всё равно уже весь сон отбил… Дружище, блин…

– Спасибо, дорогой! – выпалил я и повесил трубку, но прежде, чем связь прервалась, из динамика донеслось отчётливое «тьфу!».

Кум жил на другом конце города и добираться туда на общественном транспорте пришлось бы не меньше двух часов. Чтобы не терять драгоценное время, я взял такси и уже минут через сорок вдавливал кнопку Лёхиного звонка. Тот долго не открывал. А может, мне просто так показалось. В конце концов, в моём состоянии любое промедление вызывало лишнее раздражение. Щёлкнули замки, дверь распахнулась. На пороге показался заспанный кум. Он, не здороваясь, развернулся на сто восемьдесят градусов и заковылял на кухню. Я вошёл.

– Ты кофе будешь?

– Да. Не откажусь.