Омут. Книга третья. Круговорот

- Ты такой суеверный, - по доброму усмехнулась Оксана все тому же Кириллу.

- Зато мы снова его увидим, - молвила Наташа Моське.

Да, из оборванных реплик можно легко догадаться, что на кону дня стояло только два вопроса: массовый ночной кошмар и биология вместо математики. Раздался противный звонок, от которого вечно тряслись стены с угрозой обвала. В класс вошел Марк со стопкой тетрадей в руках.

- Кто-нибудь раздайте их, - обратился к сидящей перед ним Ане, - всем доброе утро, - окинул класс взглядом, задержался секунду на мне и продолжил, - печально, братцы, но не многие из вас справились с контрольной.

- А здесь есть и сестрицы, - кокетливо вставила Юльча.

- Фи, - ухмыльнулась я, и Егор по обычаю захихикал.

- Это было образное обращение, Юлия, - серьезно произнес учитель, - так что сейчас я даю пятнадцать минут на работу над ошибками, а затем приступим к новой теме.

- А если нам не хватит пятнадцати минут? – как ребенок вопросила Моська.

- А вы постарайтесь, - улыбнулся Марк.

Передо мной кинули мою тетрадку, на что я не тихо фыркнула, но Аня сделала вид, что не обратила внимания. За контрольную у меня стояла «тройка». При этом рядом с пустыми клетками карандашом аккуратно были написаны ответы. А в скобках под оценкой стоял пост скриптум: «В следующий раз либо хорошо учи, либо лучше списывай». На что я своим карандашом подписала: «Списывать – не хорошо».

- Что у тебя там? – спросил Егор, у которого тоже стояла «тройка».

- То же, что и у тебя, - ответила я, метнув взгляд на учителя, тот лишь немного склонил голову и улыбнулся, уголки моих губ слегка приподнялись.

Я быстрее всех выполнила работу над ошибками, стерла ответы карандашом, оставив лишь пометки под оценкой. Вместо с Егором мы передали тетради вперед. Марк как только получил мою открыл ее и вновь таинственная улыбка озарила его лицо. Любопытно знать о чем он думал.

Сразу же после окончания всех уроков я поехала к психотерапевту, с которой мы молчали ровно час. Софья Григорьевна занималась своими делами, пока я бесцельно смотрела в окно, за которым ветер гнул деревья. Начинался маленький ураган. На улице было до ужаса душно, но дождь все не шел.

Вечерним рейсом прилетели родители. Вернее, люди, которые назывались ими. Внешне они выглядели также, но вот их поведение настораживало. Отец не производил впечатление доброго человека – хмурый, даже суровый, будто его слепой архитектор из сплава ржавого железа и угля вырубал. Наталья Викторовна была ему полной противоположностью. Женщина казалась той же, что и в другой реальности, потому я все время ожидала от нее подвоха. Она много шутила и задавала вопросы, на которые у меня не было желания отвечать, но приходилось из-за договора с бабулей.

С самого приезда родителей я старалась избегать прямого контакта с ними. Вставала до восхода солнца и пряталась в комнате, начиная с часов шести вечера. В обиход вошла привычка задвигать дверь компьютерным креслом, так как дверной замок не закрывался полноценно.

В субботу Елена Аркадьевна весь урок придиралась ко мне, хотя я специально сохраняла спокойствие и не реагировала на провокации с ее стороны. Однако, когда закончился урок, и все пошли на выход, я бросила Егору, что по англичанке плачет средневековая инквизиция. И боюсь, она это услышала. Так как когда я вернулась домой после уроков, Наталья Викторовна закатила истерику.

- Мне позвонила твоя учительница английского языка, - начала она, когда одна из двух моих ног только рискнула ступить в пространство квартиры.

- У нее же нет твоего номера, - не поняла ее розыгрыша.

- Она позвонила на домашний, и мы с ней мило побеседовали, - руки в боки, как это предсказуемо.

- Кто бы сомневался, - вполголоса проворчала я.

Вот он подвох, дождалась. Все же люди не меняются. Весь мир может перевернуться с ног на голову, время может начать идти в обратную сторону, а человек никогда не изменится в хорошую сторону, только в худшую.

- Что ты сказала? – Наталья Викторовна буквально закипала с каждой секундой, как самовар на ядерном топливе.

- Ничего, - ответила я, подходя к своей комнате, но женщина шла за мной шаг в шаг.

- Милая, я не советую тебе мне хамить, - предостерегла она.

- Уже страшно, - сыронизировала я, повернувшись к ней наглым лицом.

- Я не поняла, как ты со мной разговариваешь?! – лицо налилось кровью, а руки должно быть наоборот похолодели.

- Прости, - вызывающим тоном, вовсе не раскаиваясь, - о чем вы с ней говорили?

- Елена Аркадьевна – милая женщина, - безусловно, - сказала мне, что с первого твоего дня в этом лицее ты все время с ней пререкаешься и хамишь. А однажды ты выпрыгнула с урока в окно! – ее возмущению не было предела.

- И что? – безразлично вопросила я, - твое-то какое дело?

- Что?! – от такой высоты, бедняжка, чуть ли не лишилась голоса, - какое мое дело? Эльвира, это что за тон?! Ты с кем сейчас разговариваешь, а?! Я тебе не подружка какая-нибудь и не бабушка, которая все терпит, - кстати, дома никого, кроме нас не было, - я такой тон не приемлю! Ты поняла?! – Боги, она мне все лицо заплевала.