Омут. Книга вторая. Углы

На моем вопросе парень захлопнул книгу и, отбросив ее, словно прокаженную, сел прямо. Но при этом, продолжая игнорировать мое присутствие.

- Ладно, с меня хватит, - я встала, - даже если я тебе маленько нравилась, так продолжаться не может.

- Как так? – взглянул наконец-таки.

- Так, как оно есть сейчас. Предлагаю расстаться, - не моргнув и глазом, сказала я.

- Почему ты берешь на себя все функции? – не встал, а прям, подпрыгнул как на пружине.

- Что беру?

- Ты предлагаешь встречаться, не даешь себя даже чмокнуть, а потом сама же предлагаешь расстаться, я тебя не понимаю.

- Если честно, я тоже, - искренне произнесла я, - но так будет лучше. Удачи! – не дав вновь открыть ему рта для глупости, я стремительно вышла прочь.

С души как лавина сошла, и стало во много раз легче дышать.

11

Никогда не любила войны: ни истории о них, ни фильмы, ни книги, ни само их наличие. Знаю, об истории человечества необходимо знать все, как мирное время, так и военное. Но ничего не могу с собой поделать – как не любила войны, так и не люблю. Война – это в принципе ужасно, когда не воюющее население не имеет понятия, что ему делать, все бегают туда-сюда, а кто-то тем временем стреляет над их головами, да и в них самих тоже. Самая ужасная разновидность войны – Гражданская, Освободительную хоть понять можно. А когда идет Гражданская, народ вообще смятен. Вспомним Гражданскую войну в России в начале XX века – ее рамки до сих пор не точны, то ли с 1918 года по 1920, то ли с 1917 по 1922 год. Когда воевали Красные и Белые. Историки называют Белое движение – местью, а Красных – властью или как-то так. Но что происходило в самих городах, деревнях и селениях… Шло Белое движение и все грабило и убивало, за ним шли бывшие помещики и отбирали у крестьян землю назад – либо собирались отобрать. И тут же потом приходили Красные и под чистую сметали урожай с этими комбедами и продотрядами.

Наша учительница по истории в школе – как давно это, кажется, было, а всего-то год назад – говорила, что Ленин был думающим человеком. Вот он и подумал, что крестьянину дороже: часть урожая или земля? И придумал сначала продналог, а потом и продразверстку. Гражданская война кое-как закончилась. Но кому от этого легче? Уж лучше бы ее вообще не было. Хотелось бы мне посмотреть в глаза тому чудовищу, что впервые развязал самую первую вооруженную войну… А некоторые еще на этом деньги делают – просто изверги.

К чему весь этот экскурс в историю? А к тому, что я сидела на истории Мира, где преподаватель рассказывал об очередных вооруженных восстаниях. Сев почти в самом конце аудитории, я внимательно разглядывала карту, нарисованную Умником. Причем занималась этим делом уже третий или четвертый час. В конце концов, все прояснилось и стало доступным для ума.

Вместе со звонком я вылетела из аудитории и помчалась по тому долгому пути, по которому можно было попасть в необходимую комнату. Все-таки мне казалось, что на самой лестнице должен быть потайной ход, но Михаэлю о нем явно не было известно – а еще Умник! Ну, да ладно, и так сойдет.

Я пробежала несколько пролетов лестниц, живописные коридоры с картинами на стенах, пару аудиторий, периодически сверяясь с планом. Рисунок привел меня в небольшую комнату с книжными стеллажами – это что, тупик? Но на карте нарисован проход. Прикрыла за собой дверь и принялась обшаривать каждую полочку и угол, выдвигала книги, дергала за светильники и бра. И вот, наконец, когда я выдвинула слегка две книжки, один стеллаж отодвинулся, приоткрыв проход. Стоило мне войти в него, как стеллаж-дверь закрылся. Все погрузилось во тьму, так что шла я по наитию. Опять уперлась в тупик. Стала что было силы толкать стену. Промучившись не одну минуту, устало облокотилась на боковую стену, воздуха не хватало. Но, видимо, мое тело на что-то нажало, и стена отодвинулась.

Я оказалась в среднего размера комнате. Здесь, как и в предыдущей, повсюду стояли стеллажи с книгами. Но не было даже окошечка, только вентиляционное отверстие. Старинная кожаная кушетка, как в кабинете у платного психотерапевта. А за ней, я не сразу заметила, в месте между самой кушеткой и книжным стеллажом лежала девочка лет четырнадцати-тринадцати. Но не просто так, она лежала на фактически голом ковре. Вокруг нее было что-то сверкающее и переливающееся различными цветами радуги и все это было, как бесформенная клетка. Мгновением позже я поняла, что девочка не спит, а плачет.

- Привет, - осторожно промолвила я, - что-то случилось?

Она резко подняла на меня голову и с широченными от ужаса глазами взмолилась.

- Пожалуйста, не надо, я буду хорошо себя вести, я обещаю, - и зарыдала еще сильнее, вжавшись в пол.

- Эй, - я попыталась дотянуться до нее, но меня ударило током, - ой! – взвизгнула я от неожиданности и боли.

Девочка села прямо и теперь уже удивленно смотрела на меня.

- Ты настоящая? – я обратила внимание, что она весьма симпатичная.