Омут колдовства

Тот, едва сдерживая трясущиеся от радости коленки, весь изнемогал от желания побыстрее приоткрыть своё ротовое отверстие для порывающегося выскочить из него «да», но из вежливости деликатно молчал, дабы не спугнуть фортуну, несказанно вовремя и к месту явившуюся ему.

– Так положительно или отрицательно? – тут же взревел голос шефа.

– Конечно, – опережая вопрос, поспешил ответить Максимов. – Ваше поручение для меня всегда есть закон. Когда прикажете выезжать?

– А прямо завтра и ступай. Только гостиницу не забудь заранее забронировать: там с этим делом, знаешь, строго. Или бронь им подавай, или деньги, лучше зелёные. Хотя и те и другие в любом случае нужны. На халяву даже не рассчитывай: не прокатит.

* * *

Вечером Валера упаковывал чемоданы. В этом деле ему активно помогала супруга Виолетта.

– Будешь на месте – не забудь носки и рубашки почаще менять, – причитала она. – А то привык здесь, понимаешь, в чём попало ходить, перед соседями стыдно. Там прачки не будет, придётся самому всё делать. И деньги прячь подальше. Один раз веером козырнёшь – вмиг исчезнут, глазом не успеешь моргнуть. Прохиндеев в столицах знаешь сколько водится, поболее нашего.

– Да ладно тебе! Что я, маленький? Ты лучше мне баксы из шифоньера вынь. Да не жадничай. Говорят, там без них не обойтись.

Виолетта с минуту подумала, потом махнула рукой.

– А, чего уж там, – в сердцах сказала она, приставила стул к шифоньеру, порылась на верхней полке и из-под стопки чистого белья достала небольшую коробочку.

– На чёрный день всё берегла, – пустив слезу, заныла она. – И Павлику, и нам пригодились бы. Поэтому ты много не транжирь, запасы всё-таки. Прошу тебя.

– Да что ж я, не понимаю? Только в случае крайней необходимости и по самому минимуму.

Она отсчитала две сотенные купюры, вздохнула и через силу добавила к ним третью. Остальные спрятала в бюстгальтер.

С утра по дороге на железнодорожный вокзал Максимов зашёл домой к своему другу детства Николаю и одолжил у него ещё двести долларов.

– Вернусь – с первой же получки отдам. Гадом буду, – пообещал он и побежал ловить такси.

* * *

В поезде Валера вёл себя на удивление аскетично. В ответ на приглашение попутчика отведать его харчи, представленные курицей, колбасой, котлетами и яйцами, он, потупив глаза, достал из сумки приобретённый в придорожном киоске бич-пакет, сходил к проводнику за кипятком, залил им лапшу быстрого приготовления, а потом смачно пережёвывал её вприкуску с хлебом. За окном вперемежку бежали деревья, дома, люди, скотина. Было скучно, но ему больше ничего не оставалось, как довольствоваться этой панорамой.

По причине резкого контраста в разнообразии еды разговор между соседями по одному купе долго не клеился. Первым прервал тишину молчания, изредка сдабриваемую монотонным чавканьем, мужчина, поглощавший более качественные продукты питания. Его звали Володей. Он был атлетического телосложения и, казалось, мог переплюнуть по поднятию тяжестей даже самого Жаботинского.

– Присоединяйтесь, у меня много. А не то с голоду помрёте, – скорее потребовал, чем предложил он и добавил к столу новую порцию яств, сдобренную резким запахом чесночного соуса.

– Нет-нет, благодарствуйте, я сыт, – робко ответил Валера и зачем-то полез во внутренний карман пиджака проверить, на месте ли деньги.

– Не стесняйтесь. Настоящий мужик должен быть в теле, – стал настаивать Володя. – Вам как, до конца ехать или раньше выйдете?

– В Ленинград, работать послали, – едва слышно промямлил Валера.

– Тогда нам вместе.

Володя небрежно чиркнул молнией кожаного чемодана, вытащил из него поллитровку «Столичной» и торжественно водрузил на стол.

– По маленькой? – спросил он.

– Я не пью, – снова как-то неуверенно ответил Валера и сглотнул слюну.

– А чего тут пить? – задался вопросом Володя, мастерски открыл бутылку и одним движением разлил содержимое в два гранёных стакана.

– Будем, – сказал он короткий тост и на одном дыхании, залпом выпил всю водку.

Валера от одного вида поморщился, но корчить из себя девочку не стал. Он тоже взял в руки стакан и через силу начал медленно пить. Сорокаградусная жидкость обжигала губы, горло, желудок, потом тихонько стала постукивать молоточком по наковальне висков, а в заключение окончательно тюкнула его тяжёлым молотом в самое темечко, пригвоздив к подушке.

* * *

Очнулся Валера ближе к обеду следующего дня. Голова пыталась куда-то бежать и молила о пощаде, внутренности – о рассоле, измочаленное тело ныло от тяжести прожитой ночи. В купе никого не было. Только скрипучая дверь одиноко стучала на стыках рельсов в такт покачивающемуся вагону.

– Володя, ты где? – подал он голос, но никто не ответил.

– Володя, – прохрипел он повторно.

За окном шумно проскочил встречный поезд. Превозмогая боль, Валера приподнялся с постели и свесил ноги. Соседняя полка была пуста, матрас свёрнут и покоился у стенки, прижав подушку. Дверь купе неожиданно открылась, в неё просунулось улыбающееся личико проводницы.

– Чай будете? – спросила она.

– Хорошо бы, – ответил Валера. – А где попутчик?