Омут. Оборотная сторона доллара. Черные деньги

Я прислушивался, о чем говорили все эти замечательные люди. Ну да, об экзистенциализме, Генри Миллере, Трумэне Капоте, Генри Муре, еще о ком-то, мне совсем неведомых. И о сексе, конечно, толковали — искушенные, вмешивающиеся во все и вся, изнеженные, присборенные и приталенные господа и дамы. О сексе, слегка поджаренном в сладком, свежем, сливочном масле, сексе соло, дуэтом, трио, квартетом, для мужского хора, для хора с оркестром. И про Альберта Швейцера, и еще про философов, сколько их там есть ныне на свете.

Полный мужчина, слушая звенящую женщину, не переставал поглощать содержимое бокала. Звенящая осмотрелась вокруг, светло и радостно, как птичка. Увидела меня и подняла рюмку, в которой плескалась какая-то зеленая жидкость. Я ответил так же. Prosit! Женщина рванулась, уселась на подушечку рядом с моим креслом, скрестила полные лодыжки так, что бы я мог полюбоваться ее ногами, и зазвенела снова:

— Я так люблю «Крем де минте». Божественный напиток, я всегда его пью, когда надеваю изумруды, — и дернула своей птичьей головкой, и серьги качнулись, изумрудного цвета, но слишком большие, чтоб быть настоящими изумрудами.

— А я всегда ем устриц, когда надеваю свои жемчужные запонки, — сказал я.

Ее смех был того же рода, что и голос, но на октаву выше. Я решил по возможности не принуждать ее больше смеяться.

— Вы мистер Арчер, не правда ли? Я столько слышала о вас интересного… Знаете ли, моя дочь выступает в Нью-Йорке. Ее отец постоянно убеждает дочку вернуться домой, ведь искусство стоит больших денег, но я говорю ему, что девочка, во-первых, еще молода… Вы что, не согласны со мной?

— Некоторые считают, что возраст — это «во-вторых». Если живут достаточно долго, разумеется.

Я рассчитывал на то, что она обидится за себя после этих слов, но она сочла их забавной шуткой и снова сделала мне подарок, рассмеявшись.

— Вы, наверно, слышали о Фелис… Она танцует под именем Филисии Франсе. Леонард Леонс несколько раз упоминал о ней. Мистер Марвелл думает, что у нее драматический талант. Он хотел бы предложить ей роль инженю в своей пьесе. Но Фелис отдала всю душу танцам. У нее очень красивая фигура, у моей дорогой девочки. В свое время у меня у самой была прелестная фигурка, поверьте, пре-лест-на-я. — Звенящая дама потрогала себя пальцами, так мясник, бывает, пробует мясо, когда оно слишком долго висит в его лавке.

Я отвернулся, не желая больше слушать мать неведомой знаменитости Фелис, и увидел Джеймса Слокума. Тот уже встал около рояля во весь рост. А Марвелл взял несколько вступительных аккордов, после чего Слокум начал петь. Тонким мягким тенором он пел «Балладу о Барбаре Аллен». Льющаяся мелодия постепенно наполняла гостиную, словно чистая вода. Бурлящийся гомон стих. Лицо Слокума было безмятежным и сияющим. Прямо-таки юношеский тенор. Все смотрели на него, и он знал это и хотел этого. Он был Питером Пэном, вырванным из времени. Его песня убила крокодила с тикающими часами в животе.

— Прелестно, просто прелестно, — прозвенела изумрудная женщина. — Почему-то это напомнило мне Шотландию. Эдинбург — одно из самых любимых мной мест в мире. А какое у вас любимое место, мистер Арчер?

— Ла-Джола, десять футов под водой, где я в подводной маске наблюдаю за рыбами.

— Неужели рыбы столь прелестны?

— У них несколько приятных качеств. Вы можете не смотреть на них, пока сами не захотите. И они не умеют говорить.

Заглушая смех, пробужденный птичьими мозгами моей собеседницы, мужской голос произнес:

— Это было очень мило, Джеймс… А теперь почему бы вам с Марвеллом не спеть дуэтом?

Голос принадлежал Ральфу Надсону. Большинство глаз гостей метнулось к нему, потом снова отхлынуло. Было от чего. Его крупное лицо просто кричало о крови и преступлениях. И оказывается, Мод Слокум стояла за спиной полицейского, правда выглядывая оттуда, смотрела на мужа. Джеймс Слокум стоял на прежнем месте, лицо его было белым как снег. Марвелл сидел у клавиатуры неподвижно. Воцарилась тишина. Короткая комедийная. Но сам воздух здесь, вокруг рояля, казалось, пронизан был чем-то гадким.

Мод Слокум прошла через комнату, от Надсона к мужу, притронулась к нему рукой. Он отшатнулся было от нее, но настойчиво, тихо и спокойно она попросила:

— Это будет мило, Джеймс, если только у Фрэнсиса голос подойдет к твоему. Не знаю, я никогда вас вместе не слышала. Попробуйте, а я буду аккомпанировать.

Она заняла место Марвелла у рояля. Пока пел ее муж, Надсон, по-тигриному улыбаясь, смотрел на них вместе…

Мне захотелось как можно быстрее уехать. Побыстрее и подальше отсюда.

Глава 6