Омут (СИ)

— Нет, — покачал я головой.

Он некоторое время пристально меня изучал, словно определяя, насколько решительно я настроен, затем отвел взгляд к ветровому стеклу. В этот момент лезвие ножа отошло в сторону. Я украдкой приподнял левую руку и резко ударил по запястью. Нож выбить не удалось, но его правая рука со стуком ударилась о приборную панель. Леха тут же занес ее для удара, и я едва успел прижаться к двери. Нож почти по самую рукоять вонзился в спинку моего сидения. Затрещала обивка. Кум зарычал и попытался вытащить его обратно. Я воспользовался секундной заминкой, размахнулся, насколько позволял тесный салон автомобиля, и ударил кума в челюсть. Он отпустил рукоять и двинул меня кулаком в нос. В голове хрустнуло, лицо обожгла дикая боль. Мощным потоком хлынула кровь. Он ударил еще раз. Я успел закрыть лицо руками и ответил ему ударом локтя. На этот раз получилось приложиться основательно. Леха взревел и закрыл лицо ладонями. Я схватил нож и с силой рванул. Лезвие вышло из спинки сидения.

— Стоять, тварь! — заорал я.

Леха тут же убрал руки от окровавленного лица и посмотрел на меня. Я быстро приставил кончик ножа к его горлу. Он отшатнулся, ударяясь затылком о ветровое стекло, и замер. Под лезвием выступило несколько красных капель. Нож был острым. Я сплюнул сгусток крови и прошипел:

— Давай.

Он тяжело дышал сквозь стиснутые, окровавленные зубы. На губах пузырилась багряная слюна.

— Нож убери.

— Считаю до трех. Раз!

Он зажмурился и, медленно протискивая руку под задницу, по очереди передал мне все три пачки.

— Молодец, — тихо сказал я, бросил деньги обратно в пакет и вышел из машины.

Глава 8 Я люблю слонов

Я снова шагал вдоль проспекта, не оглядываясь. Встречные прохожие бросали на меня озабоченные, а то и испуганные взгляды. Некоторые изменяли траекторию движения, старались обойти меня на почтительном расстоянии. Попадались и вовсе равнодушные. Маленькая девочка, лет пяти-шести, некоторое время изучала мое окровавленное лицо, а когда мы разминулись, спросила у мамы:

— А дяде больно?

— Это плохой дядя, — ответила ей та, — Смотри лучше под ноги, а то упадешь и сама станешь, как тот дядя.

Только отойдя на почтительное расстояние, я позволил себе оглянуться. Лехина «девятка» стояла на прежнем месте. Видимо тот все еще приводил себя в порядок после потасовки. Я все еще не мог поверить в то, что произошло. Было ощущение, будто весь мир вокруг оказался какой-то одной сплошной декорацией в большом, невероятно дорогом шоу. И если раньше эта глобальная декорация выглядела вполне естественной, то сейчас я словно оказался за ее пределами и увидел, как все выглядит с наружной стороны. Тонкие картонные стены домов, подпираемые досками с обратной стороны, яркая лампа искусственного освещения вместо солнца, натянутая пленка над головой, имитирующая небо. И люди… Люди, играющие роли, снующие без конца туда-сюда. Люди, не ищущие друг в друге ничего, кроме выгоды. Люди, избавляющиеся от собственных родителей, как от ненужного балласта, которым рано или поздно станут сами. Корпоративное общество с жесткой моралью и не менее жесткими принципами. Жизнь во имя материального развития. Предательство, возведенное в статус религии.

Лехина машина мигнула «стопами» и отъехала от обочины. Я подождал, пока она скроется из виду и медленно побрел дальше, к дому. Там меня уже ждали.

Тяжесть пакета с деньгами напомнила о том, ради чего, собственно, я все затеял. Времени оставалось мало. Мария в любой момент могла начать предпринимать меры по моему «обезвреживанию» или по ограничению контакта с Юлькой. Судя по тому, как она себя вела, ее терпение было на исходе, а значит, случиться это должно было со дня на день. Спрячет дочь, заявится в милицию, объявит мужа невменяемым, а те, будь уверен, особо церемониться не станут. Слишком уж жесткий подход в корпоративном шоу к бракованному материалу, ломающему систему своей иррациональностью.

Но я ошибся насчет жены. Точнее — насчет ее терпения. Оно было не на исходе. Оно уже лопнуло. А я слишком поздно это осознал. Я допустил непростительную ошибку, которая, в итоге, стоила мне слишком дорого.

Отперев квартиру, вошел внутрь и сразу же ощутил непривычный, чужой запах. Тут же возникло ощущение, что я не один. Пахло мужским одеколоном, смешанным с густым запахом пота. Я прислушался и осмотрел дверные проемы, ведущие в комнаты. Никого.

— Эй, есть кто дома?

Тишина.

Я мысленно выругался и тихо прошептал на выдохе:

— Паранойя, блин…

После этих слов из спальни и гостиной высыпали несколько крепких мужиков с оружием, в черной одежде, которые в один миг повалили меня на пол и заломили руки за спину. Я даже понять не успел, что произошло. Только коротко вскрикнул.

— Лежать! Руки за спину! — зачем-то прорычал один из них, хотя я и без того уже лежал, а в спину мне давило массивное колено, — В пакет загляни! У него пакет с собой был. Да осторожно, бля!