Омут (СИ)

Гарри видел перед собой взрослого Тома Риддла, внешность которого еще не была изуродована возрождением в котле. Тот стоял с палочкой в руке перед Люциусом Малфоем. Судя по возрасту Люциуса, он либо недавно закончил Хогвартс, либо вот-вот должен был приступить к экзаменам. Школьной формы, которая могла бы подсказать Гарри точное время, на Люциусе не было. Как и в их первую встречу в Косой Аллее, он был одет в дорогой костюм. Даже сейчас, в таком молодом возрасте, Люциус выглядел надменным. Прямая осанка и приподнятый подбородок говорили о том, что он недоволен тоном, которым с ним разговаривают.

— С первого раза? — переспросил Люциус, с вызовом глядя на Риддла. Гарри не помнил, чтобы за время их знакомства старший Малфой смотрел так на Волдеморта.

Том взмахнул палочкой, но одновременно Люциус бросился к своей — она лежала рядом с местом, где оказался Гарри. Обездвиженное тело рухнуло в шаге от цели. Малфой застыл, сраженный проклятьем. Петрификус Тоталус — ничего сложного.

Гарри отступил, чтобы лучше видеть детали происходящего, понимая, что за первым проклятьем последуют новые. Он знал, что Малфой останется жив, но чувствовал опасность, исходящую от Тома. Она пряталась в нарочито медленном шаге, отведенной в сторону палочке и садистской улыбке.

— Круцио.

На четвертом курсе Гарри впервые увидел, как действует Круциатус, благодаря Барти Краучу-младшему в облике Аластора Муди. Паук извивался от боли. У Люциуса Малфоя не было возможности в муках корчиться на полу. Он не мог пошевелить ни одной конечностью из-за действия первого проклятья. Гарри отступил еще на шаг, сохраняя дистанцию с воспоминанием о Томе Риддле. За всю его недолгую карьеру аврора он еще ни разу не разбирал случаи, когда жертву обездвижили, а затем пытали Круциатусом — для этого нужен был холодный расчет и большая магическая сила, которую не жаль тратить на пустяки.

Пока Гарри размышлял, пытка ненадолго прекратилась — Том убрал палочку за спину и усмехнулся.

— Доходчиво?

Короткий взмах, и Люциус обессиленно обмяк на полу, часто дыша. Уже тогда Волдеморт использовал невербальные чары, даже когда это не было необходимо, чтобы не позволить противнику использовать контрзаклятье.

— Да пошел ты, ублюдок.

Гарри удивленно посмотрел, как Малфой рывком подбирается к палочке, хватает ее и бросает ответное проклятье в Тома. Увы, оно рикошетом отлетело от Протего в стену, не причинив никакого вреда.

— Экспеллиармус, — медленно произнес Том, словно нарочно давая Малфою время отразить чары, но тот, как завороженный следил за противником. Промах сбил его с толку. Палочка выскочила и упала не дальше десяти шагов. Малфой вскочил и бросился к ней.

Гарри искренне ненавидел его за все зло, которое он причинил Добби, Гермионе, Седрику и многим другим, но сейчас ему было жаль, что в этой игре Малфою не выиграть. У него не было шансов — Гарри видел это по довольной ухмылке Тома и его медленным движениям. Так хищник, поймавший добычу, играет с ней для своего удовольствия.

Когда до палочки оставался шаг, Том взмахнул собственной, обездвижив ноги Люциуса. Нелепо извиваясь на полу, тот пытался доползти до палочки. У него отнялась сначала одна рука, затем — другая. Гарри, завороженный зрелищем, подошел ближе. Он знал, что Петрификус обездвиживает тело, но теперь видел, что можно сделать, используя малую часть этих чар. Люциус захрипел, очень быстро дыхание превратилось в смесь стонов и кашля.

— Ты напрасно думаешь, что можешь сопротивляться мне, Люциус, — ласково сказал Том, приближаясь к жертве. Он встал вплотную, так что носки его туфель упирались в искаженное агонией лицо. Одной ногой Том наступил на лежащую совсем рядом палочку и отбросил ее чуть дальше. Взгляд Люциуса метнулся в ту сторону. Было удивительно видеть, что после всего Малфой не сдался. На кладбище он лебезил перед Волдемортом, рассыпаясь в извинениях, после Азкабана и вовсе стал тенью себя прежнего, но здесь, казалось, готов был умереть, лишь бы сохранить гордость.

— Подыши немного, — продолжил Том, новым взмахом палочки вернув Люциусу возможность контролировать дыхание.

Несколько секунд было слышно только тяжелые хриплые вздохи.

— Ты вообразил себе, что мы равны, Люциус, — сказал Том, носком приподнимая подбородок Малфоя. Ответом ему был злой взгляд и плевок.

— Круцио, — безразличным голосом сказал Том, и теперь Малфой кричал и крутился ужом по полу, потому что ноги и руки все еще не слушались его.

Гарри нервно рассмеялся, глядя, как нелепо извивается Люциус, но когда он услышал себя, его обожгло стыдом. Он пришел в воспоминания Люциуса не из злорадства, а чтобы понять, кто или что могло вернуть Пожирателям энтузиазм.

В очередной раз отменив проклятье, Том подошел к Малфою и наклонился, чтобы получше разглядеть измазанное пылью, слюной и слезами лицо.

— Нравится? — спросил Том.

«Он сумасшедший, — подумал Гарри, — он был сумасшедшим уже тогда».