Омут Царевны

Василиса поморщилась: какое противное слово – «госпитализировал». Хорошо, хотя бы Лебедев его не употреблял. Медсестра тараторила с такой скоростью, что не удалось вставить ни слова, да и не очень хотелось. Василиса приготовилась сидеть с градусником под мышкой, но девушка просто навела на ее лоб электронный термометр.

– Надо будет натощак кровь сдать и другие анализы сделать, которые доктор назначил, – продолжала та.

Василиса спустила ноги с постели, собираясь топать в лабораторию, но медсестра подкатила к кровати металлическую тележку и стала распаковывать шприц:

– Никуда идти не надо. Забор крови нормально переносите? Положите руку на валик, согните локоть и поработайте кулачком.

Она кивнула и выполнила требуемое.

– Все в порядке? – заботливо поинтересовалась медсестра, введя иглу в вену. – Голова не кружится?

Да у них тут сервис на высшем уровне. Она, пожалуй, не расплатится. Придется у Лебедева в долг брать. Ужасно неудобно, но что поделать. Когда вернется домой, сразу ему переведет. Если вернется…

Вскоре ей принесли завтрак, вполне приличный – омлет и тосты с сыром. Дома так и не успела перейти на полезную овсянку, и здесь тоже обошлось без любимой каши Елисея. Интересно, в армии ее дают? Хорошо, что он равнодушен к еде: многие отслужившие писали, что постоянно испытывали голод. Хотя при больших физических нагрузках ощущения меняются. Надо же восполнять запасы энергии… Или он пока в учебке, а там сильно беготней и стрельбой не нагружают?

После завтрака явился врач, но вовсе не Лебедев, а полноватая дама средних лет. Та измерила ей давление и пригласила:

– Пройдемте в смотровую.

Василиса вздохнула. Опять! Сколько можно-то? Даже поход в поликлинику откладывала сколько могла, а в итоге угодила в стационар и теперь расхлебывает по полной. Что там Илья понаписал, раз за нее взялись всерьез?

– Ничего страшного не вижу, – сказала врач, закончив осмотр. – И почему Илья Николаевич указал «угроза прерывания»?

Василиса догадывалась почему, но делиться не стала. Кто знает, какие у них тут порядки.

Лебедев явился только к вечеру, когда она уже вся извелась.

– Извини, – с порога бросил Илья. – Сегодня понедельник, с утра полная запись, и сверх нее приходили… Где они все вчера были, особенно те, которым срочно понадобилось? Ой, извините, конечно, – спохватился он.

Василиса махнула рукой:

– Можно на «ты».

– Сам хотел предложить, – облегченно выдохнул тот. – Еще вчера. Но ты мне показалась такой строгой…

Она грустно усмехнулась:

– Я же учительница.

– Что преподаешь?

– Английский.

– В школе?

– Нет. Раньше работала, но давно ушла. Сейчас я репетитор.

– Здорово, – почему-то обрадовался Лебедев. – С моим позанимаешься? Ну когда все это закончится…

– С кем? – напряглась Василиса.

– С сыном. Ему тринадцать, а не учится ни фига. Особенно язык тяжело дается. Видимо, не дано, способностей нет.

– Способности ни при чем, – машинально возразила она. – Нет никаких противопоказаний к изучению иностранного языка, кроме лени, как и секретных способов. Метод один – запоминать, повторять и практиковаться…

– Сможешь сама ему сказать? Меня-то он не особо слушает. Мы с женой в разводе, а воскресный папа, сама понимаешь…

Василиса молчала, пришибленная новостями. Совсем она одичала, возясь с подростками, отвыкла от нормальных мужиков, живущих обычной взрослой жизнью – с бывшими женами и отбившимися от рук детьми. Вот и у этого сын всего на пять лет младше Елисея… Какими глазами может смотреть его отец на совратительницу несовершеннолетних?

– А тебе сколько? – прямо спросила она.

– Тридцать девять, – отозвался Илья.

– Хорошо сохранился.

– Никто больше тридцати не дает.

Все юношеское очарование доктора мигом померкло. Почти сорок лет, бывшая жена, сын-оболтус, алименты… Господи, как скучно! Никогда не видела рядом с собой такого унылого персонажа. Не зря, значит, залипла на малолетнего Царевича. Самой по-прежнему в душе лет пятнадцать, несмотря на маленького человека. Впрочем, эта опция и в пятнадцать доступна… Нет, не дай бог! Лучше уж попозже.

Лебедев наконец отошел от двери, взял стул и уселся около кровати. Сразу стало неловко – будто он больную навещает. А она чувствовала себя абсолютно здоровой! Притом он опять был в нормальной человеческой одежде – брюках и рубашке, а она – в больничном халате, пусть новом и приличном, но все равно неуютном. Илья успел переодеться, значит, не очень спешил после окончания приема… Врет ей? Но зачем? Сам вызвался помогать, никто его не просил.

– Что мне делать? – спросила Василиса, устав от недомолвок.

– В каком смысле?

– Я же не могу прятаться здесь вечно. У меня мама, ученики, квартира… целая жизнь!

– И парень в армии, да?

Она осеклась:

– А он тут при чем?

– Уверена, что ни при чем?

– Не уверена, – признала Василиса после паузы. – Но доказательств все равно никаких.

– У тебя сегодня кровь взяли? Следы снотворного можно обнаружить, если специальный анализ сделать.

– И что это доказывает? Вдруг я сама приняла. Еще в попытке суицида обвинят и в психушке запрут…

– Зачем? – искренне удивился он.

– Чтобы забрать ребенка, конечно.