Омут твоих глаз

– Да я не в обиде, – смеется мужчина, – всегда готов подставить плечо или предоставить свои объятия в ваше личное пользование, – но, напоровшись на мой возмущенный взгляд, добавил, – если вот такие индивиды к вам будут приставать, а я рядом с вами окажусь по чистой случайности.

Вздохнула и достала телефон из сумочки. Как оказалось, вовремя, звонила учительница из школы.

– Анна Алексеевна, – начала я, но была перебита женщиной.

– Лада Альбертовна, Агата упала в обморок на уроке русского языка. Давление низкое…

– Еду! – отчеканила и подскочила со своего места, понимая, что машина-то осталась у работы.

– Агате плохо, – произнесла, не зная, куда себя деть от волнения.

– Едем! – скомандовал начальник, благо заказ наш был уже оплачен.

Выскочили из ресторана мы слаженно, чтобы так же быстро добраться до машины. Только там я поняла, что куртку держу в руках, забыв ее даже накинуть на плечи. Ринат быстро заводит мотор и срывается с места.

– Школа у вашего дома? – напряженно спрашивает.

– Да, через дорогу.

– Тогда держись крепче, а лучше пристегнись.

Я быстро выполняю поручение начальника и напряженно смотрю в лобовое стекло, держа в руках телефон, чтобы в любую минуту ответить на вызов. Но он молчит, а вместе с ним и я, которая совсем растерялась. Ведь подобных приступов у дочери не было давно, а появляются они исключительно в момент сильнейшего стресса.

До школы мы доезжаем быстро, бросаем автомобиль у ворот и бежим вдвоем к центральному входу школы. Нас уже ждут, провожают до медицинского кабинета, где на кушетке бледно-синего цвета лежит Агата. Глаза ее закрыты, но, видимо, мы так шумим, что веки чуть заметно приоткрываются.

– Это я, милая.

– Мама, – голос совсем тихий.

Целую дочку в лоб, щеки, а после просто отхожу в сторону, потому что меня отодвигает Ринат.

– Самоцвет ты наш яркий, – обращается он к ней, отчего у дочери даже рот приоткрывается от удивления, – сейчас я тебя отнесу домой, а там и врача вызовем и больничный твоей маме выпишем…

Он возмущенно добавляет, поднимая дочку на руки:

– Ты воздухом, что ли, питаешься? Чего такая легкая?

– Я миниатюрная, – отвечает Агата.

– Буду откармливать! А-то придумали тут, пугать меня. Я ведь уже старенький, и сердце у меня, знаешь, какое слабое?

– Вы не старый, а сильный!

– Да? Тогда потом мне об этом обязательно напомнишь.

Вот так мы и выходим из школы, чтобы перебежать дорогу и оказаться в квартире. Ринат укладывает дочку на кровать, но та цепляет в последний момент его за шею и что-то говорит на ухо.

– Понял, – произносит мужчина, поднимая на меня взгляд. – В скорую позвонила?

– Да!

– Тогда я машину перегоню, и к вам!

Лишь киваю, наклоняясь над любимым ребенком, который даже улыбается, хоть и губы синюшного цвета.

– Что ты, родная моя, а? – глажу ее по волосам.

– Мне кажется, – тихо проговаривает Агата, – я в окне сегодня папу видела.

Моя рука замирает над ее головой, чтобы совсем скоро вернуться обратно к тонким волосам.

– Он был на костылях? – уточняю, вижу, как хмурится дочка.

– Нет…

– Значит, не он, – пытаюсь ее успокоить, – после аварии он не может ходить без посторонней помощи.

Очень на это надеюсь!

А после приходит Ринат, приезжает скорая, которая делает Агате угол, рекомендует обратиться к педиатру и неврологу, пропить курс витаминов и давать меньше нагрузки и больше отдыха. Это все я итак знаю, но также понимаю, что пройдусь по всем врачам, чтобы успокоить свое материнское сердце.

Дочка спит, а начальник в маленькой кухоньке отпаивает горе-мать чаем и тортом, который не поленился сходить купить. Я нехотя ковыряюсь в тарелке, задумчиво смотря на белоснежный крем, а после чуть заметно вздрагиваю, когда меня попросту к себе прижимают, вынуждая отодвинуть и тарелку, и несчастную ложку. В объятьях чужого по сути человека уютно, хоть и довольно непривычно.

– Расслабься, – просит начальник, буквально укладывая мою голову себе на грудь, а свой подбородок ставя мне на макушку.

Я аккуратно обнимаю его в ответ, но говорю себе, что делаю это исключительно из-за удобства. Вот только быстро понимаю, что мне очень даже приятно.

– Спасибо, – шепчу, – что не бросили.

– А как тебя бросить, Лада? Уже никак…

Я ничего не отвечаю, но, видимо, пережитый стресс и на мне сказывается, раз начинаю клевать носом в еще не совсем позднее время.

– Иди спать, – говорит начальник, – утром позвоню. Без меня ни к какому врачу не ездить, потому что никого тут не знаешь…

– Хорошо, – вытираю бегущие слезы и повторяю, – хорошо.

– Горе ты мое, – вздыхает мужчина, еще раз крепко обнимает меня и уходит.

Я же закрываю дверь, осматриваю кухню и просто ухожу в комнату, махнув на все рукой. Мне нужны силы и много-много терпения.

Внутри меня теперь тоже затаился страх, что Лёня нас нашел. А это очень-очень плохо. И пусть будет так, что моя маленькая красавица просто вспомнила былой страх, и он ей привиделся. А бывший остался там, откуда мы раз и навсегда уехали.