Он бесит (СИ)

Анжелка как всегда при полном параде: броский наряд, яркий макияж, идеальный маникюр. За ее спиной две верные подруги Матвеева и Гурова. К тому, что эта троица меня терпеть не может, а сама Стужева просто ненавидит, уже привыкла, но меня это не беспокоило. Ведь ненависть — это сродни признанию, а я не могла переносить только равнодушие.

Впрочем, все это было только в сфере ощущений. При встречах мы обычно мило улыбались друг другу и даже болтали ни о чем, тщательно следя за каждой фразой.

— Привет, как делишки? — спросила она.

— Отлично, — протянула я, подражая ее манере, — надеюсь, у тебя тоже.

— А я тут случайно услышала ваш разговор, так вот, уверяю, что есть парень, которому на тебя глубоко наплевать.

— Ой, ну не говори, — протянула Мила, наша Ольга всем парням нравится.

Не знаю, кто тянул ее за язык, только если бы я знала, к чему приведет эта перепалка, развернулась и ушла в тот же момент.

— А про новенького из восьмой группы забыли? Третьяков.

— Это тот неразговорчивый высокий брюнет? — нахмурилась Алена.

— Ага.

— Да на что он Ольге, тем более и в своей группе парней хватает, — Мила взяла меня под руку, собираясь увести. Как и я, она плохо переносила Стужеву.

— Точнее сказать, на что ему наша принцесса, — не отставала Анжела.

Я замерла.

Стужева приподняла идеально ухоженную бровь.

— Что, Антонова, может пари?

Я усмехнулась.

— Извини, я не спорю на такие вещи, — и вновь развернулась, чтобы уйти.

— Испугалась, боишься он тебя пошлет? Найдется хоть кто-то, кому ты будешь безразлична?

Матвеева с Гуровой усмехнулись.

— Конечно боится, — манерно растягивая слова произнесла Гурова.

— Боюсь? — мои глаза сузились. Кто она такая, чтобы давить на старые раны?

— Оль, пошли, лекция начинается, — потянула меня за рукав Алена.

Но я сбросила ее руку, в меня словно сам черт вселился.

— Я боюсь? Хорошо, давай пари. Условия?

— Простые. Или Сергей Третьяков бегает за тобой словно ручной щенок, или…ты признаешь себя проигравшей, не ходишь больше ни на одно свидание до конца года, а еще произносишь вслух при мне, что есть те, кому ты безразлична.

— Детский сад, — проворчала Мила, но я не повернулась на звук ее голоса, продолжая смотреть в глаза Стужевой.

— А если я выиграю?

— Тогда? Ну, с меня публичное признание твоей исключительности.

— Публичное это как? Произнесешь речь со сцены в мою честь?

Анжела на миг смутилась, но потом хмыкнула.

— Отличная мысль. На новогоднем лофте как раз представится возможность. Давай так: если ты приходишь с ним, и он влюблен, признаю себя побежденной. Если же нет, значит на сцену выходишь ты.

— Идет.

Мы ударили по рукам, и подругам наконец удалось затащить меня на лекцию.

— Оль, ты с дуба рухнула? — зашептала Мила, — это она нарочно, положила глаз на Олега Зимина, а он ведь начал за тобой увиваться, вот и злится.

— Ну ты даешь, Ольга, не ожидала, что поведешься на подколы змеи, — вторила ей Алена.

— Да ладно, — отмахнулась я, старательно пытаясь подавить раздражение.

Сейчас, когда мой пыл пошел на убыль, я сама жалела об этом дурацком пари. Тем более, я даже не знала толком, о ком речь. Кто вообще такой этот Сергей Третьяков, из-за которого весь сыр бор? Ну и вся ситуация начала представляться в неприглядном свете. Одно дело, когда ты сама кому-то нравишься, а другое — заставить кого-то в тебя влюбиться, а потом бросить.

На душе стало паршиво, и я с трудом поборола в себе эту эмоцию. Решила, что не буду накручивать себя раньше времени. В конце концов, может зря волнуюсь, и этот Третьяков очередной бабник и ловелас, как большинство знакомых парней, и сам не способен быть влюбленным в одну девушку больше трех месяцев. В нашем студенческом кругу сплошь и рядом закручивались недолговечные романы, а уже через месяц другой обрывались, как правило по вине парней. Надеюсь, этот не исключение.

Принялась напрягать память и перебирать в уме студентов, которые учатся на нашем потоке и с которыми сталкиваемся на общих лекциях, но все равно не понимала, о ком речь.

Как только Всеволод Евгеньевич, преподаватель по мировой экономике, отвлекся от лекции и нырнул в свои записи, наклонилась к Алене.

— Слушай, — зашептала я, — ты знаешь, как он выглядит? Покажешь на перемене? Всех перебрала, но его не помню.

— На следующей паре у нас лекция вместе с восьмой, увидишь, — шепнула Алена, — я покажу. Если он придет. Только запасись валерьянкой.

— Зачем?

— На всякий случай.

— Он что, такой ужасный? — теперь меня еще больше разбирало любопытство.

— Внешне очень даже ничего, но манеры оставляют желать лучшего. И тут без валерьянки никак.

Еле досидела до конца лекции, так хотелось на него посмотреть. Записывала материал только потому, что срабатывала многолетняя привычка учиться.

Однако, когда мы подходили к аудитории, на меня вдруг напал мандраж.

— Девочки, что-то мне нехорошо, давайте постоим тут немного.

— Ой, да ладно, — отмахнулась Алена, — сделаешь ты его, рано или поздно, будет, о чем вспомнить.

— Пять минут.