Он где-то здесь

- Ничего не ищешь, плывешь по течению. Наливай, чокнемся за то, чтобы жизнь твоя молодая в корне переменилась.

- Чокнуться можно.

- Думаешь, пустые нотации читаю? Нет, Толя, совершенно конкретно. В организации, про которую рассказывал, есть вакансия. Предлагаю тебе. По совместительству. Финансовая сторона дела и отчетность. Нужен абсолютно порядочный, верный человек.

- Почему я?.. Никогда ничем таким... - в смятении бормотал Артамонов.

- Позволь, каким "таким"?

- Галкиной сестры муж... он в молодости валютой баловался, ну и угодил, куда положено. Он, знаете, как зарекся? Хоть озолоти, говорит...

- Но он же имел, Толя! Он успел взять от жизни! А главное, случай другой. Неужели я бы стал заниматься чем опасным? Просто мозги зудят, закисать не дают. Тем и держусь. Нельзя закисать, Толя! Я тебе предлагаю перспективу.

- Алексей Прокопыч, не по мне это...

- Что, моральные соображения? Тогда ты совершенно не понял! - Щепкин разыграл обиду.

- Да нет, Алексей Прокопыч... - смущенно лепетал Артамонов. - Я вообще, я не о вас... но как-то странно...

- Я надеялся, что тебе все ясно: вреда никому! А польза - и людям и себе большая. Через полгода "Волгу" купишь.

Артамонов даже отшатнулся. Иной хмель, крепче алкогольного, ударил в голову. В тот момент казалось, что "Волга" - предел мечтаний для смертного.

- Полгода?.. - повторил он непослушным языком. Глаза его затуманились, и Щепкин - коварный змий - дал Артамонову насладиться радужными видениями.

Официантка убрала остатки ужина и принесла десерт.

Артамонов в два глотка осушил чашечку кофе, вылил в бокал остатки вина, потом набросился на минеральную воду. Он горел, как в лихорадке. Согласиться? Отказаться?

- Ты подумай, - безмятежно разрешил Щепкин. - Никто не торопит. - Он уже понял, что парень станет послушным исполнителем его воли. Так оно все и вышло...

Ресторан остался далеко позади. Машина сворачивает на грунтовую дорогу. Сосновая роща, за рощей - поле.

Щепкин опускает стекло со своей стороны и вдыхает деревенские ароматы. Впереди виден дубовый лес.

- Первый поворот направо, - говорит Щепкин и прикрывает глаза.

Машина тормозит у правления колхоза.

- Вот оно, наше гнездышко, - вздыхает Щепкин. - Как жалко разорять...

- Не расстраивайтесь, Алексей Прокопыч, - усмехается Знаменский.

- Ни-ни-ни! - спохватывается тот.

И все, кроме шофера, уходят внутрь.

Шофер распахивает дверцы, проверяет ногой шины после ухабистой дороги и усаживается на лавочке с неизменной книжкой.

Во время очной ставки с Щепкиным председатель испытывает сложные чувства: он знает, что виноват, не пытается оправдываться, но вместе с чувством стыда испытывает и облегчение, освобождение от гнетущей тревоги.

- Вопрос к обоим: знаете ли вы друг друга? Если да, не было ли между вами вражды? Пожалуйста, товарищ Щепкин.

- Это председатель колхоза "Коммунар" Иван Тихоныч Никитин, - безмятежно сообщает Щепкин. - По-моему, отношения были дружеские. Человек он симпатичный и неглупый.

- Товарищ Никитин?

- Что?

- Знакомство? Отношения?

- Понятно, знаком. А любить не за что.

- При каких обстоятельствах вы познакомились?

Никитин открыл было рот, а слова с языка не идут.

- Пускай он... Соврет - поправлю.

Знаменский оборачивается к Щепкину:

- Прошу.

- Впервые мы встретились осенью восьмидесятого года. Я предложил создать в колхозе подсобное производство. Для дополнительного финансирования хозяйства. Вскоре был заключен договор по стандартной форме: рекомендованный мной бригадир взялся организовать мастерскую по изготовлению художественной чеканки. Разумеется, с использованием труда колхозников в свободное время.

- Так? - спрашивает Пал Палыч Никитина.

- Фиктивную мастерскую!

- Что именно было фиктивным?

- Да все. Все! Кроме договора. - Никитин отвечает Знаменскому, но смотрит на Щепкина. Смотрит с открытой злостью.

А Знаменский наблюдает за ним. Со старым авантюристом все ясно, и то, о чем он повествует, уже известно из допроса куда более подробно. Никитин же новый человек, которого еще предстоит понять и оценить.

- Ну конечно! Все фиктивное, кроме договора! - улыбается Никитину Щепкин.

- В двух словах поясните.

- Даже с определенным удовольствием. Когда придумаешь что-то нестандартное, невольно гордишься. - Щепкин теперь обращается к ведущему протокол Орлову: долго смотреть в глаза Никитина - все же нагрузка для нервов. - Как-то утром меня осенило: создать совершенно мифическую мастерскую. Чтобы ни-че-го не выпускала. Одна вывеска. Готовые изделия в торговле взяли, по той же цене сдали, только ярлычки переклеили: "Изготовлено цехом народных промыслов". И ни "левака", ни пересортицы. Так сказать, в белых перчатках. Пятнадцать процентов оборота шли в колхозную кассу.

- За счет чего создавались преступные доходы?

- Для художественных промыслов мы получали разное дефицитное сырье. На него всегда были покупатели, которые не боялись переплатить.

- Количество рабочих? - осведомляется Орлов.

- В такие подробности я не вникал. - Щепкин делает жест в сторону председателя, переадресовывая вопрос к нему.