Он хотел жить и умереть странником. Воспоминания об иеросхимонахе Алексии

– Я вижу, что мне нужно и заказываю. Некоторые говорят, что хотят прийти, исповедоваться, причаститься. Я и попрошу, чтобы по пути принесли мне такие-то продукты. Они и несут. Я никуда не выходил, только сидел и сидел в пустыньке. Так привык. Такой вот образ жизни.

– Батюшка, а у Вас запасные Дары были?

– Да.

– А Вы литургию не служили у себя?

– Нет. Я не дерзал. Я по Василию Великому. Они тоже в пустыне жили. По правилу Василия Великого пустынники могут иметь запасные Дары. А литургию можно служить у себя только тогда, когда ересь в городе.

– А Вы, батюшка, запасали Дары на год или больше?

– На год, не больше. А потом опять новые и новые, более свежие.

– Батюшка, а братия приходили для жительства рядом с Вами?

– Приходили. Но вот не пойму может, слабые духом были, поживут, поживут и уходят. Ну, что же ты уходишь? Разве тебе с Богом плохо? Куда ты уходишь? Ведь от Бога уходишь… Пойду, говорит, в монастырь куда-нибудь. А я, никуда. Остаюсь один. Это потом уже, когда глаза заболели, ушел. Операции, плохо было… Вот сейчас сюда попал, скорблю по пустыне очень.

– Батюшка, а у Вас какие-нибудь правила были?

– Да, были. Вовремя становился на «правило». Не позволял себе, чтобы позже. У меня никакого уныния не было. Ночью встану в час, как Серафим Саровский, и до шести утра. И сна никакого. Святой Исаак Сирин советует даже не садиться, когда сон борет. Не садись, а то сразу же заснешь. Иди на улицу, ходи по свежему воздуху, не засыпай. Вслух пой, да Иисусову молитву читай. И так далее… Господь видит борьбу, и тогда благодать свою посылает, сон уже не так борет. И так до утра. Потом лягу, немножко подремлю. Думаю, все, хватит, надо вставать, обедницу читать. Полностью читать ее заканчивал в двенадцать часов и сразу затапливал печку. Сварю себе кашицу гречневую. Пью один кипяток. Пообедал, подкрепился, иду на улицу какую-нибудь работенку делать. Где-то надо крышу подправить, что-то подремонтировать. Солнце палит, тело все горит. Голова болит. Но все равно, думаю, буду продолжать. И так до трех. Думаю, не дам себе упасть и лечь спать, как свинья. Сяду, книжку почитаю, а голова уже склоняется. Сил уже нет, ничего не соображаю. Все. Закрываю и ложусь. А ровно в пять часов – вечерня. Все совершал в епитрахили и с ектеньей. И так мне радостно было. В пять часов становился и около восьми часов заканчивал.

– А как Вы ровно в пять часов просыпались?

– Когда прихожу в келью после дневного труда, сажусь, читаю. Смотрю, а уже четыре часа. Дай, думаю, немножко отдохну. Но не успевал спать, просыпался, чтобы в пять часов на службу идти. Вот тебе и борьба со сном. А потом пошел, лицо водой побрызгал, и сразу начинаю девятый час, вечерню. И пошло, пошло…

– Батюшка, Вы один жили? А животные не беспокоили Вас? Медведи, волки, змеи. Зимой, например?

– Медведи приходили по нашим следам прямо под окно. Мы по снегу ходим с трудом. А ему по снегу идти легко. Смотрю, пришел, идет аж до кельи. К окну подошел и дальше к себе куда-то. Бывало, он на нас смотрит, а мы на него. И расходимся. От нас порохом не пахнет. Он сильно боится, когда порохом пахнет, как от охотников. А козы стоят прямо у окна и смотрят. Целое стадо. А я не выхожу, не пугаю их. Они траву ищут, листочки кушают. Стрельбы никакой нет, зимой я почти не стучу. Им это нравится. И вот в восемь закончил, надо немножко подкрепиться. От обеда остается чуть-чуть кашицы, я и доем, чтобы наутро не оставалась. До девяти – еще полчаса. Сажусь за Иисусову молитву. Смотрю, девять часов. Читаю вечерние молитвы наизусть и ложусь спать. А в час ночи подъем. Как афонцы-святогорцы. У них также заведено.

– А ночью Вы что читали?

– Встаю и сразу наизусть читаю утренние молитвы. Только одна лампадочка и светит. Прочитаю, и за Иисусову молитву. Потому что днем у меня случается то работенка, то правило вечернее, а вот ночью тише: только Иисусова молитва. Закончил утренние молитвы, затем несколько минут молюсь стоя, потом сажусь и стараюсь: ум – в сердце, ум – в сердце. Низкую скамеечку поставлю и творю молитву Иисусову. Надо садиться на низенький стульчик, чтобы голова была наклонена.

– Без поклонов?

– Поклоны у меня были, помимо Иисусовой молитвы. Я много клал поклонов во время службы. Думаю, когда стариком стану, тогда уже не смогу. Так старался поклоны делать, что даже шишки на коленях образовались. Думаю, ладно, это не опасно. А Иисусовой молитвой я молюсь без поклонов, без крестного знамения. Головку наклонил, и в сердце слова молитвы.

– А Вы Иисусову молитву без четок читали?

– С четками.

– И сколько у Вас получалось?

– Вот и я хотел проверить. Думаю, дай проверю.