Он хотел жить и умереть странником. Воспоминания об иеросхимонахе Алексии

Батюшка жил строго по Евангелию и заветам святых отцов. В последние дни, когда метастазы пошли в печень, келейница просила: «Батюшка, медок надо кушать, хоть ложечку. Печень любит сладенькое». А он отвечал: «Святой Исаак Сирин пишет, что мед увеличивает желчь, и человек становится жестче».

В последний Великий Пост батюшка с келейницей вычитывали всю Постную Триодь. Когда была неделя о Страшном Суде, перед чтением он говорил: «Если бы люди знали, что мы сегодня будем читать. Какие слова! Как страшно!» После чтения менялся в лице – молчал и плакал. Так переживал.

Первую неделю Великого Поста строго соблюдал, боялся нарушить устав. Когда келейница предложила ему оливки в первую неделю поста, он отказался, это лакомство.

Говорил келейнице: «Звони отцу Василию, как мне поститься?» Она – ему «Зачем отцу Василию, как владыка благословит?» Он в ответ: «Владыка благословит, как тяжелобольному, кушать всё». Она позвонила отцу Василию, и он сказал: «Кушать всё, его болезнь – это пост». Неудовлетворен был батюшка, тогда звони отцу Константину. Келейница отвечала: «Отец Константин ещё не спустился с гор, там ещё много снега». Батюшка подумал и говорит: «Святитель Иоанн Златоуст писал: "Если человек не нарушает поста по болезни и от этого умирает – сразу в рай, если нарушает и умирает – тогда не знаю, куда"»…

Последняя Пасхальная ночь прошла у него удивительно. Богослужение служил скитский иеромонах Антоний в батюшкиной келье. В пасхальную седмицу к нему приезжали и поздравляли братья и сестры из разных монастырей. Он радовался, как мог. Но телесные силы были на исходе. Он пребывал уже в некотором забвении. Боли были невыносимые. Стонал. Старался скрывать свою боль. И не принимал ни одной обезболивающей таблетки, ни одной.

Когда келейница спросила у него:

– Можно ли рассказать о нем или написать, если по воле Божией он раньше нее отойдет ко Господу?

Он разрешил:

– Ну что ж, можно.

Но потом, через некоторое время, говорит ей:

– Иди сюда, пока не забыл. Ничего обо мне не рассказывай.

Не благословляю. Богу это не нужно, моей душе тоже. Я хотел жить и умереть странником, но вот так получилось.

– А если люди будут спрашивать о Вас?

– Как владыка благословит, – ответил он.

Прости нас, батюшка

Почил батюшка как праведник. Пребывал в молитве. Все время крестился. День и ночь просил прощения у всего мира. Молился за весь мир: «Господи, помилуй весь мир, всех православных христиан. Матерь Божья, не оставь меня. Помоги мне пройти мытарства. Я ведь был с Тобой всегда, служил Тебе, старался. Ты все видела, знаешь всю мою жизнь». И вдруг, так громко: «Матерь Божья! Матерь Божья! Царица Небесная!» Или: «Господи, только с Тобой, только с Тобой!» А потом забудется… и «Ах! Какая красота! Какое благолепие! Уму непостижимо!» Это продолжалось часами. Потом забвение. И опять: «Ах! Матерь Божья! Царица Небесная!..»

Ему было тяжело в последние дни, но он не жаловался. Кушал по две ложечки и продолжал вставать, преодолевая физические боли. Он, может быть, только недели две-три был лежачим. Всеми силами старался никого не обременять. Радовался: «Слава Богу. А ведь некоторые тяжелобольные лежат годами, бедненькие».

Помня о смертном часе (а он всегда о нём помнил), батюшка говорил: «Я всегда думаю, не обличает ли меня совесть?»

Когда владыка спросил его, где бы он хотел, чтобы его похоронили, он ответил: «Конечно, в монастыре, если не в пустыне».

Отошел батюшка в 2 часа дня 4 июня 2009 года в день святого мученика Василиска Команского [1] . Перекрестился и ушел как праведник. Спокойно, тихо вышел из него дух.

В день его кончины один батюшка, который окормлялся у отца Алексия, рассказал удивительный случай, который с ним произошел в этот же день. Он пришел в свой храм. Литургию должен был служить не он, а второй священник, который опаздывал. Батюшка возроптал на него и служить стал сам. На Проскомидии, когда он вынимал частицу о здравии о. Алексия, у него произошло большое смущение. И по окончании Божественной Литургии он тут же позвонил иеродиакону Феофилу в Москву (духовному чаду о. Алексия), спросив о здоровье батюшки, тот сказал, что всё нормально, а буквально через 2 часа позвонила келейница и сообщила о кончине. Вот такая у них была духовная связь. Вот так батюшка молился и радел о каждом своём чаде.

Подвижник получает возможность вместе с Богоприимцем вздохнуть: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему с миром…» И повторить апостольское слово: «Подвигом добрым аз подвизахся, течение соверших, веру соблюдох» (Тим. 4, 7). Смысл жизни для иеросхимонаха Алексия заключался в том, чтобы умереть со Христом и воскреснуть в неизреченно прекрасном Царствии Божьем.