Он любил вас. Девушка из Пантикапея (сборник).

Витька, махнув рукой, снова начинает объяснять, и тетка снова ему не верит. В конце концов Витька, кажется, уже готов взмолиться:

— Ну, хорошо, тетя Нина! Думай, что хочешь, только помоги нам!

— Чего надо сделать-то, милый ты мой? Тут-то уж хоть не ври!

Витька объясняет. Надо съездить с нами в Ялту. Надо подобрать в магазинах Корнелии платье, туфли, чулки, белье, плащ какой-нибудь… В общем, все, что необходимо девушке на время задуманного нами путешествия.

Тетка слушает Виктора и осуждающе смотрит на Корнелию.

— Где ж вы ее такую непутевую подобрали? — спрашивает она. — Это ж надо, чтоб у девчонки чулок не было? Это ж ни в какие ворота!

Витька снова начинает объяснять. Тетка, махнув рукой, почти кричит:

— Да хватит мне ересь-то эту пороть! Готовь лучше деньги! Завтра с утра и поедем… Ночевать-то, надеюсь, у меня будете?

— У тебя, тетя Нина, у тебя!.. Ты уж вот Корнелию пристрой. А мы и в машине переспим…

— Для всех место найдется!

Через полчаса мы ужинаем на тесной, маленькой терраске и уходим к морю. Оно лежит у наших ног тихое, ласковое и нежно облизывает прибрежные камни. Оно что-то бормочет в темноте, как будто рассказывает вечную и в то же время всегда новую легенду. Каждому слышится в шуме моря что-то свое. И мне кажется сейчас, что море рассказывает удивительную легенду про темноволосую и голубоглазую девочку, которая родилась шестнадцать с лишним веков назад, которую воспитывали сначала рабыни, а затем космонавты, которая побывала в другом мире на далекой и несчастной планете. Про девочку, которая шагнула из рабства в социализм, которая видела быт античности и технику будущего и должна быть поэтому одновременно наивной и мудрой. Я показываю рукой в морскую даль и говорю:

— Море.

— Mare, — отвечает мне Корнелия.

— Море! — настаиваю я.

— Море! — повторяет она и улыбается. — Море!..

Мы медленно идем по берегу, показываем на скалы и камни, заборы и скамейки, тополя и каштаны и ведем урок русского языка, который мы начали сегодня утром и который нам предстоит вести еще долго, очень долго.

И когда поздно вечером, в глубокой темноте августовской крымской ночи, мы возвращаемся к дому Витькиной тетки, я вдруг решаю, что нужно сейчас же, немедленно, научить Корнелию еще одному очень важному слову. Я показываю на всех нас троих и говорю латинское «amici» и перевожу по-русски «друзья».

И Корнелия понимает и с улыбкой повторяет — очень точно, звук в звук:

— Дру-зья! Amici! Дру-зья!

Я показываю на Витьку и говорю латинское «amiens» и русское «друг». Потом показываю на себя и говорю то же самое.

Корнелия понимает и легко повторяет:

— Друк. Amicus! Друк. Дру-зья!

Потом вдруг лукаво улыбается и поднимает вверх палец:

— Sed magic amico veritas![16]

…Первую половину следующего дня мы проводим в ялтинских магазинах. И по мере того как Витькина тетка заходит с Корнелией в одну примерочную, в другую, в третью, она все сочувственнее и доверчивее глядит на свою юную попутчицу. Мы с Витькой не знаем, что происходит в этих примерочных. Мы только догадываемся об этом по смущенному и возбужденному лицу Корнелии, по глубоким вздохам тети Нины и по ее тихим, как бы к самой себе обращенным словам:

— Ровно дитя малое… Ничегошеньки не понимает… Это ж надо — комбинации шелковой сроду не видела…

И все-таки к обеду Корнелия одета. На ней остроносые черные туфельки и легкое, хотя и не самое модное платье. Тут уж ничего не поделаешь — платье тетя Нина выбирала по своему вкусу. Из магазина в магазин мы носим новенький коричневый чемодан и укладываем в него тапочки, свертки с бельем, серый плащ, халат, купальник… Это очень здорово, что тетя Нина сообразила купить Корнелии купальник. Мы бы наверняка забыли. В чемодане же лежит и черно-серебристый костюм Корнелии, в котором она еще сегодня утром выехала из Гурзуфа, Она сама вынесла из магазина этот костюм, завернутый в бумагу, и сама уложила его в чемодан. В этот же чемодан она положила и маленький белый ящичек, на котором, кроме ручек, ничего больше я так и не мог разглядеть. Что могло быть в белом ящичке? Корнелия говорила, что может установить связь с космическим кораблем Гао… Может, это и есть ее передатчик? Мы обедаем в открытом кафе, на набережной. Мы берем бутылку «Массандры», и тетя Нина ворчит, что мы зря тратим деньги, что можно было бы пообедать и у нее, что нам еще хватит забот и расходов с этой странной девчонкой, которая точно с Луны свалилась — ничего не знает. Даже как чулки пристегиваются… Витька слушает тетю Нину и чешет затылок.

— Ничего, тетя!.. Одну бутылочку можно… А от остальных нам все равно теперь придется отказаться… Бюджет не выдержит…

Пообедав, мы возвращаемся в Гурзуф. Нужно отвезти домой тетю Нину. Она торопится, потому что вечером уезжают квартиранты и надо принять у них комнату.

Тетя Нина оставляет нас ночевать у себя, хотя мы и собирались успеть к ночлегу в ялтинский кемпинг.

— И не думайте, — решительно говорит она. — Никакого вам кемпинга не надо. Зря деньги-то тратить… Да и не пустят вас всех в кемпинг. У Корнелии паспорта-то, небось, нету?..