Он между нами жил… Воспоминания о Сахарове

Такое сопоставление взглядов и мнений двух великих физиков и гуманистов, знания которых сыграли значительную роль в создании ядерного вооружения в различных частях нашего разделенного мира, весьма интересно и поучительно. Оба они осознавали опасность, которую представляет собой существование ядерного оружия, и пытались найти философские и политические решения проблем, с ним связанных. Сахаров, который был значительно более близко связан с разработкой и созданием более современного ядерного оружия, лучше знавший реальное положение дел в СССР, и, кроме того, имевший возможность видеть, как далеко зашло ядерное безумие за те 35 лет, которые прошли с момента написания Открытого письма Бором, ищет конкретные реальные пути спасения мира от всеобщей катастрофы.

Тотальная ядерная война будет означать катастрофу, не поддающуюся воображению. За 40 лет, прошедших со взрывов первых атомных бомб над Хиросимой и Нагасаки, обе сверхдержавы накопили в своих ядерных арсеналах более 50 тысяч ядерных боеголовок, каждая из которых от десяти до тысячи раз мощнее, чем та ужасная бомба, которая взорвалась над Хиросимой. Общая взрывная сила накопленных на сегодня ядерных зарядов более чем в шесть тысяч раз больше общей взрывной силы всех взрывчатых веществ, включая две атомные бомбы, примененные за шесть лет второй мировой войны.

Сегодня, пожалуй, есть еще время прислушаться к предостерегающим голосам Нильса Бора и Андрея Сахарова. Завтра может быть уже поздно.

Франтишек Яноух[214]

Стокгольм

Приложение 3

Речь А. Д. Сахарова в ресторане на Кропоткинской, январь 1988 г.

Для меня это большое событие — встретиться с членами Хельсинской группы. На протяжении многих лет мы здесь, в СССР, чувствовали их поддержку — это было очень важно для нас всех.

Мы сейчас встречаемся с вами в момент, который, по-видимому, может быть переломным, поэтому и наша встреча стала возможной.

До сих пор ситуация была очень тяжелой, но в какой-то мере очевидной: было совершенно понятно, какую позицию надо занимать. Существовала ясная поляризация всех сил: есть проблема прав человека, есть другие проблемы, связанные с открытостью общества, международной безопасностью, и было ясно, что эффективное сотрудничество с советскими официальными органами было невозможным. Никакого реального взаимопонимания не могло быть. Вся деятельность носила характер скорее взаимного давления. Это давление физически испытывали на себе многие в нашей стране, но оно так же, как тяжелый груз, налегало и на наших друзей на Западе, которые старались помочь и улучшить ситуацию.

Сейчас ситуация стала более неоднозначной, более сложной. Она стала более сложной, потому что она стала лучше. Одним из проявлений этого явилась и возможность вашего приезда сюда, и наша с вами встреча.

В этой новой ситуации, по-моему, важнее всего сохранить свою принципиальную позицию по всем основным вопросам, но одновременно искать все возможности использования этой новой ситуации для того, чтобы способствовать — в правильную сторону — с большей гибкостью находить новые пути. Возникает необходимость сочетать такие трудно сочетаемые вещи, как гибкость и принципиальность. Как это конкретно может осуществляться? Мы, наверно, должны считать, что ваш приезд и прием показывают, что СССР желает провести конференцию по правам человека в Москве и что правительство заинтересовано в этом. Но и его заинтересованность носит сложный, противоречивый характер… В СССР эти перестроечные силы должны стремиться к демократизации общества. Что касается гибкости, — этим силам надо как-то помочь. При этом надо сохранить очень четкую, принципиальную границу по вопросам прав человека. Иначе эта помощь будет лишь служить пропагандистским целям. Эта принципиальная позиция должна проявляться во всех контактах. Как это должно быть — события сегодняшнего дня показывают это.

Кроме настоящей принципиальности должны быть и принципиальные рубежи для проведения конференции в Москве. Это вопрос, который надо глубоко обдумать, но сразу можно выдвинуть следующие условия: 1. Полное освобождение узников совести. Их осталось уже немного, но их вообще не должно быть. 2. Прекращение войны в Афганистане — реально это значит вывод советских войск из Афганистана без каких бы то ни было предварительных условий. Это — единственный путь прекращения этой страшной трагедии. Нельзя давать согласие на устройство конференции в Москве до тех пор, пока идет война в Афганистане.

Что касается программы этой конференции, то она должна заниматься законодательными нормами, фактическим положением и изменениями в этой области. Мы должны концентрировать свое внимание на вопросе о принципиальном отношении к этой конференции. Необходимы советы других, чтобы разработать мою точку зрения.

Приношу глубокую благодарность членам Хельсинских групп и делегаций, а также всем, кто принимает участие в этом вечере.

Приложение 4