Он между нами жил... Воспомнинания о Сахарове (сборник под ред. Б.Л.Альтшуллера)

В 1947–1948 гг. он завершил две превосходные работы, составившие основу его кандидатской диссертации, которую он защитил в 1947 или 1948 г. Одна из них была посвящена теоретическому исследованию образования электронно-позитpонных пар с учетом взаимодействия частиц в конечном состоянии. Эта тема была мне знакома. Моя дипломная работа развила ее, однако в дипломе отсутствовало решение проблемы. Андрей Дмитриевич нашел совершенно новые подходы, завершившие эту задачу.

Защита, на которой я был, прошла блестяще. Кроме традиционных похвал, как мне помнится, кто-то из выступавших сказал, что это не обычная защита, что сегодня можно отметить день рождения выдающегося отечественного таланта. К сожалению, не могу точно вспомнить фамилию пророка (И.Е.Тамм, М.А.Марков?).

Однако к концу 40-х гг. ситуация резко изменилась. Андрей Дмитриевич становится все более замкнутым, отказываясь обсуждать свои планы и работы. Да и вход в две небольшие комнаты, которые тогда занимал теоретический отдел ФИАНа, был практически ограничен. Вскоре Андрей Дмитриевич уехал из Москвы в мозговой центр, где решалась атомная проблема. В ФИАНе он появлялся лишь изредка.

Случилось так, что где-то в середине или во второй половине пятидесятых у нас состоялась длительная беседа, которая, на мой взгляд, имеет ключевой характер для понимания отношения Андрея Дмитриевича к созданию атомного оружия. На этот счет до сих пор в научном и не только научном мире много кривотолков. Я задал ему вопрос, почему он, талантливый физик, тратит лучшие годы на прикладные задачи. Этот вопрос имел для меня принципиальное значение. Дело в том, что в 1947 г. И.В.Курчатов пригласил меня заниматься атомными проблемами. Я отказался, так как в то время был всецело поглощен исследованиями космических лучей. Курчатов понял и не настаивал. Однако я тогда сказал Игорю Васильевичу не всю правду. У меня был и другой резон. Я полагал, что создание атомного оружия лишь усилит сталинский режим, который, как я уже тогда понимал, и без того был трагедией для нашей страны. Разумеется, об этом никому, и даже Андрею Дмитриевичу, я не мог обмолвиться, поэтому мой вопрос Сахарову был в несколько уклончивой форме. Андрей Дмитриевич ответил весьма подробно, и я попробую передать основной ход его мыслей.

В конце 40-х гг. в печати появились сведения о разработке в США водородной бомбы. Андрей Дмитриевич считал тогда этот проект вполне реальным и полагал, что наличие этого оружия в США при отсутствии его в Советском Союзе приведет к опасному нарушению равновесия сил в мире, которое и без того было слишком зыбко после второй мировой войны. Только равновесие сил могло удержать стороны от взаимоуничтожения и таким образом привести к мысли о нецелесообразности большой войны. Именно это, по мысли Сахарова, в будущем могло бы стимулировать постепенное сближение обеих политических систем. Я не способен был заглядывать так далеко вперед. Сталинская система казалась мне тогда совершенно непреодолимой на многие-многие годы вперед. Но вскоре наступила хрущевская оттепель, и я впервые осознал пророческий дар Андрея Дмитриевича.

Андрей Дмитриевич практически не появлялся в ФИАНе до начала 60-х гг., и затем предстал перед нами в ореоле своей славы, и в скромной должности старшего научного сотрудника.

В основном темой его исследований была космология и теория гравитации. Мне известна лишь одна его работа, относящаяся к теории элементарных частиц. В этот период вырисовываются новые грани таланта Андрея Дмитриевича Сахарова. Если ранее, в основном, он решал уже сформулированные задачи, то в этот период А.Д.Сахаров сам ставит и решает фундаментальные проблемы.

Отмечу лишь две работы. В первой анализируется возможная связь между гравитацией и вакуумом. Хотя конкретно эта работа и не получила широкого развития, однако теория вакуума как первоосновы происхождения Вселенной является основой современной физики.