Он не ангел

Дреа изогнулась всем телом, как червяк на крючке. Мышцы ее бедер напряглись и, задрожав, расслабились. Он, удержав ее, снова прижал к себе и поддерживал все то время, пока трудился над ней. Правой рукой прижимая ее к себе, он левой раздвинул мягкие складки ее плоти, сомкнул пальцы на ее клиторе и не выпускал его, пока двигался в ней. И вот его твердый большой пенис коснулся какой-то особой точки… возможно, точки «джи»… словом, что это за точка, Дреа не могла сказать, она знала только то, что стремительно, как ракета, движется к кульминации. Все произошло так быстро, что она, не успев опомниться, в следующий момент уже почувствовала мощный оргазм. Мышцы ее плоти сжались вокруг его члена, а из ее груди исторгся дикий, какой-то животный стон удовлетворения.

Если б он отпустил ее, она обязательно рухнула бы вперед. Он осторожно вышел из нее и повернул лицом к себе, продолжая удерживать ее, пока она, задыхаясь и содрогаясь всем телом, ловила ртом воздух и пока она не перестала плакать. Почему она плакала? Она никогда не плакала, по крайней мере по-настоящему. Но сейчас ее щеки были влажными. Дреа едва переводила дыхание. Когда ей удалось, хотя и с трудом, взять себя в руки, она открыла глаза и посмотрела на него. И, встретившись с ним взглядом, вновь почувствовал, как у нее захватило дух.

Оказалось, у него вовсе не карие, как ей показалось вначале, а какого-то орехового цвета глаза, хотя это сравнение не совсем точно. Это был не просто каре-зеленый с золотистым оттенком цвет, а какая-то смесь сине-серого с черным и с белыми крапинками поверх. Вблизи этот цвет напомнил ей темный опал, который встречается самых неожиданных оттенков. Она сделала еще одно открытие: его взгляд не был холоден. Напротив, огонь, горевший в его глазах, обжигал ее желанием. При этом он ничуть не остыл, что противоречило всему ее предыдущему опыту. Обычно, получив удовлетворение, мужчины тут же теряют всякий интерес к игре. Но у этого сохранялась эрекция, он был все еще готов и…

– Ты не кончил, – выпалила она, вдруг сообразив, что к чему.

Он повел ее к открытой стеклянной двери, и когда ее спущенные брюки грозили свалиться с нее, подхватил ее на руки.

– Только один раз, помнишь? – проговорил он. В его глазах пламенело желание. – Пока я не кончил, все это считается за один раз.

Глава 2

В здании напротив, расположенном под углом к дому Рафаэля, федеральный агент, с изумлением уставившись в монитор, потрясение объявил:

– Эге, да у подружки, оказывается, есть дружок.

– Что? – Старший агент тоже приблизился к экрану. – Ничего себе! – присвистнул он, хмуро разглядывая пару. – Салинас только что вышел из дома. Что-то не припоминаю этого парня. Мы можем установить его личность?

– Вряд ли. По крайней мере пока. Плохой ракурс, – ответил первый агент, Ксавье Джексон, но тем не менее проворно застучал пальцами по клавиатуре, пытаясь увеличить разрешение.

Салинас удачно выбрал пентхаус, ничего не скажешь: угол расположения, высота, расстояние – все это в лучшем случае затрудняло видеонаблюдение. Но каким бы скверным ни было качество изображения, видеозапись все равно оказывалась гораздо более информативной, чем любая из аудиозаписей, которые им на сегодняшний день удалось раздобыть. Квартира была снабжена не только звуковой изоляцией – Салинас дополнил ее каким-то хитрым устройством, предупреждавшим всяческие попытки прослушивания. Разрешения на установку прослушивающего устройства на его телефоне не выдавали, что, по мнению Джексона, могло означать только одно: в кармане дорогого, безупречно пошитого костюма Салинаса сидят такие же дорогие адвокаты. И это ужасно бесило Джексона, поскольку расходилось с его представлениями о добре и зле, правосудии и справедливости. Судьи тоже люди, и они тоже могут быть глупыми, пристрастными или просто никуда не годными, но они, черт побери, должны быть честными.

Джексон сделал стоп-кадр и ввел изображение в программу по распознаванию лиц, хотя на многое не рассчитывал.

Старшим агентом был Рик Коттон. Он проработал в ФБР почти двадцать восемь лет, за время службы успел поседеть. Спокойный человек, знающий свое дело специалист, он, однако, не обладал ни особым талантом, ни умением устраиваться, что позволило бы ему подняться выше своего нынешнего положения. Через год-два он выйдет в отставку, ему назначат пенсию, и его уход со службы не создаст бреши. Но его коллеги запомнят Рика Коттона как хорошего, надежного служаку.

Джексону за шесть лет службы в ФБР доводилось работать и с выдающимися людьми, которые, по сути, были мерзавцами, и того хуже – с бездельниками, которые при этом были подхалимами из подхалимов, а потому на Коттона Джексон не жаловался. Есть в жизни вещи куда хуже, чем работа с порядочным, компетентным человеком.